Поверхность на месте взрыва густо покрылась всякой дрянью: обломки столетнего топляка, ил, мутные пузыри, вон мертвое тело, с раскинутыми руками и ногами, опять черные сучья… Меж всего этого суматошно бултыхалось нечто лохматое, било по воде пятернями и пятками, бессмысленно кружилось, видимо, сильно оглушило.

— От, словно чабак[68] с глистяком в пузе, — злобно процедил Дмитр, вскидывая мушкетон.

Хлестнула по воде картечь, тварь, с виду невеликая, подпрыгнула, на миг показав разодранное белёсое пузо, исчезла…

— Под берег уходят! – указал Котодрал, вскидывая пистоль.

Диего и сам видел – дальше по носу дубка плыло несколько пятен голов, одна всё моталась из стороны в сторону, из её ушей брызгало тёмным.

— Бейте! – заорал казак, выдирая из-за пояса пистоли.

— Да разве попадешь?  — пробормотал Йозеф, озираясь. – Ты погоди, то нас молодые отвлекают, а матёрые здесь где-то…

Уплывающие твари и, правда, были невелики – если бы не спутанные космы, за выдр можно принять. Дмитр всё равно выпалил – было видно, как обе пули бесполезно ударили в воду около плывущих русалок. Одна из голов повернулась – Диего увидел мелкую синюшную мордочку, выпученные в ужасе глаза…

Охотники переглянулись – вовсе детеныши, что ли? Казак спешно заряжал широкогорлый мушкетон:

— Плывем за ним следом! Добить, пока глушённые!

— Да нырнули уже, — прохрипел Котодрал, продолжая нервно озираться. – Ты крупных стереги, сейчас полезут, — баварец глянул на лейтенанта.

Диего кивнул — действительно, нырнули. И имеет смысл сберечь заряды на крупную нечисть…

***

… Лодку отнесло ближе к берегу. Охотники не спускали глаз с речной поверхности – вода уже успокоилась. Песок осел, сверху колыхалась поднятая с донных глубин дрянь, иногда всплескивала хвостом полуживая рыба. Да, наглушили много, ну, и иное между ней плавало.

— Глянем, — приказал Угальде.

Нос дубка осторожно раздвигал муть: вокруг колыхались окуни и плотва, большей частью мёртвые, но иные ещё распахивающие рты в беззвучном крике, вот смотрела мертвыми глазами щука, под бок к ней нанесло стайку мелких ершиков. Рядом плавала рука – небольшая, с синью под длинными ногтями. Ободрана повыше локтя, и вроде бы в слизи. А вот целый труп, крупный, играет вода лохмотьями платья…

Дмитр подцепил тело веслом – перевернулось с трудом.

— Ишь ты, а гладкая была!

— Ну, — согласился баварец. – Полгода назад полюбоваться было на что.

Йозеф был прав – с первого взгляда стало ясно, что труп несвежий. Некогда красивая женщина в остатках изящного платья, лицо вода и рыбы пощадили, но в остальном…

— Кол бы пригодился, — пробормотал Диего, держа наготове пистолет.

— Какой кол на воде? – заметил Котодрал. – Из обычных она. Видать, теченьем затянуло и за топляк зацепило.

— Да какие тут обычные?! – оскалился казак. – Сроду тут таких обычных не утопало! Варшавская пани, не мынковская! Да и течение – вон оно там где!

Охотники глянули на залитую солнцем, безмятежную реку. Отчего-то захотелось попасть на берег побыстрее.

— Ладно, дело сделано, поплыли, — с облегчением молвил Угальде.

— Стойте, я цепку сниму, — буркнул Дмитро, глядя на шею утопленницы, где тускло поблескивало золото.

— Не к добру такие трофеи, — предостерег Котодрал.

— Не для обогащенья беру, — казак веслом подтаскивал труп ближе к лодке. – На порох выменяю, да еще разок сюда вернусь. Под корень их, суков, выводить надо!

Касаться пятнистой шеи утопленницы Дмитр всё ж не рискнул – потянулся к толстой цепочке острием кинжала.