Наличие проводников из иудейской и христианской общин Яффы позволило Ярославу получить сведения обо всех колодцах и источниках, на пути. Часть из них оказалась отравленной. Однако не все. Да и отравленные были легко возобновляемы. Ведь что там делали? Просто кидали трупы, полежавшие на жаре. И все. А значит для приведения их в порядок требовалось трупы вытащить, воду отчерпать и все. Свежая вода была бы уже вполне применима.

Само собой, не в чистом виде.

Ярослав отчетливо понимал, что вода – это жизнь. Плохая вода – жизнь недолгая и мучительная. Поэтому кроме повозок – бочек построил и передвижные фильтры, и специализированные полевые кухни с большими котлами для кипячения воды на марше.

Из-за чего, вкупе со строгим соблюдением правил гигиены, марш оказался в целом спокойным. А «боевой понос», характерный для большинства военных мероприятий эпохи, обходил их стороной. Да и количество копытных созданий в обозе оказалось очень скромным из-за правильной организации обоза и применения вполне современного вида фургонов, построенных под руководством Ярослава. Он ведь в Новом Риме очень тесно сотрудничал с ремесленниками, когда «рожал» стандартный войсковой фургон. И много чего знал, понимал и осознавал в этом деле. А потому мог вполне доходчиво объяснить заказ местным плотникам и кузнецам.

И вот – 3 марта, в полудне пути, когда Иерусалим уже маячил на горизонте, Ярославу пришлось столкнуться с армией арабских шейхов. Должно было получиться неожиданно. Однако, используя правильную систему охранения с дозорами и подвижными заставами удалось избежать внезапности нападения. И когда авангард арабов в виде легкой конницы перевалил через ближайший холм, ордер армии был уже готов к бою. Повозки сведены воедино в качестве полевых укреплений. А все бойцы занимали свои места с оружием наизготовку.

Поняв, что с наскока атаковать не выйдет, арабские войска стали накапливаться. Как и в битве при Александрии они оказались преимущественно пешими. Да, довольно славная легковооруженная конница присутствовала. Но в целом, основу их вооруженных сил составляла легкая пехота. Как, впрочем, и в VII веке, во время их знаменитых завоеваний.

Ближе к вечеру, когда арабы завершили накопление, пришел черед для переговоров.

– Уходите! – Были первыми словами предводителя арабской армии.

– Согласен, – кивнул Ярослав, – уходите. Этот город – наша добыча.

– Халиф и его оплот в Иерусалиме под нашей защитой, – нахмурив брови, произнес шейх. – Мы не желаем с тобой воевать. Но не отступимся.

– Тогда зачем ты пришел? – Наигранно удивился наш герой. – Иерусалим уже обещан мною патриарху. Если армии, держащие халифа в заложниках, добровольно отойдут из Иерусалима и покинут Иудею, то я не стану с ними воевать. Моя цель – не война. Моя цель – возвращение Империи утерянного.

– Империи, – скривился шейх. Ибо для мусульман тех лет Византия помещалась в Дар-аль-Карб – в «Дом войны», с которым война должна была возобновляться при любой возможности. А мир, если и заключался, то временный. Для ислама Империя была лютым, непримиримым злом, которое должно было быть уничтожено. А тут такие слова…

– Да, Империи. Ибо нет более совершенной формы правления на бренной земле, чем Империя.

– Как ты смеешь такое говорить?! – Взвился другой переговорщик.