– Какого именно?

– Компанию “Дружба интернэшнл”.

– Что мы знаем о ней?

– Компания “Дружба интернэшнл” – транснациональное предприятие, имеющее долю в ста двадцати двух корпорациях, фирмах и акционерных обществах. Текущий капитал – более пятидесяти миллиардов долларов США.

– Имя владельца?

– Не зафиксировано.

– Основных держателей акций?

– Тоже.

– Офисы?

– Центральный офис расположен в Швейцарии, Цюрих, Беггплац, пятьдесят пять. Реально по этому адресу находится пустой склад. Телефонный номер в действительности принадлежит местному отделению банка “Лонжин Сюис”.

– Вот и зацепка, – присвистнул Римо.

– Отправляйтесь туда немедленно и узнайте, кто приобрел эти паровозы и куда они были оправлены.

– Похоже, на сей раз до кого то мы доберемся.

– Я буду контролировать ваш маршрут. Передающие устройства с вами?

– Да, – кивнул Римо.

– Да, – повторил Чиун. – У Римо эта вещь до сих пор осталась.

– Прекрасно, – одобрил Смит, снова уткнувшись в экран; на лице его опять появилось отсутствующее выражение.

– Гм... Смитти, если мы вам понадобимся, найдете нас у памятника на горе Рашмор. Тедди Рузвельту не мешает подбрить усы, – ровным тоном произнес Римо.

– Счастливого пути, – глухо проронил Смит.

Римо вздохнул.

– До свидания, машина, – Чиун помахал поблескивающей башне компьютера.

– Всего доброго, Мастер Синанджу. Буду рада вновь с вами увидеться.

– Вот уж радость, – пробурчал Чиун, когда они с Римо оказались за дверью. – Римо, она мне не нравится.

– Она? Ты теперь тоже так ее именуешь?

– Ты же сам только что сказал “ее”.

– Когда вернемся, придется со Смитти серьезно поговорить, – резюмировал Римо.

Глава 21

Анри Ж. Арно был стар. Так стар, что все его друзья – давно или недавно – умерли. У него остались только локомотивы.

Среди них он и брел, мелко тряся острым подбородком, словно жалуясь самому себе на несправедливость жестокой судьбы.

Собственно, с ним самим судьба обошлась не так уж и плохо. Жить ему осталось всего ничего. Желание жить давно в нем угасло. Но паровозы... Анри надеялся, что они переживут его. Времена неумолимо меняются. Сто лет назад локомотив вызывал такое же уважение, как хороший автомобиль. Спустя полвека он будил ностальгические воспоминания. Но сейчас, в эпоху космических кораблей и “Конкордов”, он превратился в никому не нужный утиль.

Так что музей Арно был всего навсего коллекцией металлолома. Все меньше людей с каждым годом приходило сюда. А последний экскурсовод уволился еще в семидесятом. Теперь Анри работал за всех – за экскурсовода, кассира, а зачастую – и сторожа.

И посетителя тоже.

Поглаживая сияющие бока четырехцилиндрового “Де Гленна” двадцать девятого года, Анри Арно вновь задумался о том, как причудливо распорядилась жизнь его состоянием.

Он без потерь пережил Депрессию и вторжение немцев, и самые неожиданные биржевые коллизии не смогли сколько нибудь расшатать благополучие его семьи. Именно деньги семьи Арно и позволили Анри собрать его коллекцию: кое что он покупал у разорившихся железнодорожных компаний, кое что просто отыскивал на заводах, перерабатывавших металлолом. Его гордостью был “Пари Орлеан” 1876 года. Это была единственная в мире сохравившаяся модель. Сокровищем был и “Авенир” восемьсот шестьдесят восьмого. Его он купил в сорок восьмом году. Целое крыло было отдано под американские модели – их он особенно любил за плавность линий и мощь.