|
Забайкалов усмехнулся, в прищуренных заплывших глазах промелькнула веселая искорка. — Неплохо. — Что-то не так? — насторожился Кречет. — Европейские послы хорошо знают эту фразу. Когда князя Горчакова, одного из моих предшественников, спрашивали, почему Россия перестала участвовать в международных делах, он ответил коротко: «Россия сосредотачивается». Это прозвучало загадочно, грозно и... пугающе. Вы об этом знали?.. Нет?.. Тем интереснее. С хмурого лица Кречета на миг соскользнула тень: — Россия после того позорного поражения все же очнулась от спячки! Начала барахтаться, сделала рывок... и вернула себе и Севастополь, и весь Крым. И даже взяла много больше, чем потеряла. К тому времени мы нарастили такие мускулы, что ее вчерашние победители: Франция, Англия, Турция и еще какая-то мелочь — и не пикнули. Нам бы сейчас так сосредоточиться! — Ну, дипломатические ноты были, — поправил Забайкалов, — но уж так пикали, для порядка. Хорошо, так и отвечу, Платон Тарасович. Это в самом деле хороший ответ. — Он верный, — возразил Кречет, — а не просто удачный. Сруль Израилевич, что у нас с финансами? На нуле? Коган сказал осторожно: — Если бы на нуле, даже я бы не прочь военного парада... А так, в глубоком минусе. Внешний долг — сто тридцать миллиардов долларов. Но вообще-то западные страны могут дать кредит... — Ну-ну? — Понятно, на известных условиях... Кречет нетерпеливо бросил: — Это ясно даже генералу. Все охотнее дают друг другу на водку, чем на хлеб. Так называемые целевые кредиты. Но, как я вижу по вам, Сруль Израилевич, кредиты готовы дать на таких условиях, что даже вам брать не хочется. Коган с независимым видом пожал плечами: — Я бы взял. Не мне же целовать американского президента в зад! — Ага, понятно. Он шумно засопел, лицо налилось багровым. Коган пояснил невинно: — Всегда так было. Целовать в зад — обязательное условие получения кредитов. По крайней мере, на Западе. У племени мамбо-юмбо еще не просили, их условия не знаем. Вон прошлому президенту пришлось целовать задницы всем членам Совета Европы. Правда, иногда удается подсунуть вместо себя нашего канцлера... Краснохарев насупился, засопел, отвернулся. Буркнул в стол: — У вас чересчур образный язык для министра финансов. Вам бы, Сруль Израилевич, в газетчики. — Да что там, — отмахнулся Коган беспечно, — со слабыми нигде не считаются. Как мы ни протестуем против расширения НАТО, но что им наше слабое вяканье?.. Деньги-то, стоя на коленях, у них просим? — А что, просить лежа? Может, им наша власть не нравится? Все-таки у нас не их болтократия, а, так сказать, просвещенный авторитаризм. — Просвещенный... — повторил Коган с недоумением, — авто... авто... я знал со школьной скамьи просвещенный абсолютизм... не то Людовика какого-то, не то Луи... — Мало вас в школе пороли, — буркнул Кречет. — Это вам не финансы! Так никто и не дает? — Никто, — ответил Коган. — Запад вас боится. Кречет поморщился: — Черт... стоило ли позволять еврею пролезть в министры, если не может выпросить денег у западных жидов? — Мне бы дали, — сообщил Коган, — стоит мне хоть на часок сесть в президентское кресло. |
