— Как она могла полюбить меня?

— Понятия не имею, — печально ответил Руатайн. — Женщины для меня — тайна за семью печатями. Когда мы были детьми, она все время следовала за нами, помнишь? А мы кидались палками и пытались прогнать.

— Я никогда не кидал палок.

— Может, поэтому она тебя и любит. А теперь отправляйся и приведи себя в порядок. Сефир не потерпит неаккуратного жениха. Надень лучший плащ и штаны.

— Я не могу, — сказал Вараконн.

Но он сделал это. Свадьба состоялась через три недели после первого дня лета, в Бельтайн.

За женитьбой последовал самый лучший год его жизни. Мирия постоянно радовала его сердце, и он порой не мог поверить, что ему так повезло. За весну и лето он поймал и объездил шестьдесят двух лошадей. Шестнадцать из них были просто превосходными, он продал их княжеской челяди, хорошо заработал, и теперь собирался купить железный меч, вроде того, что висел у него сейчас на боку.

Вараконн погладил рукоять, черпая из нее силы. И все же страх возвращался. Завтра риганте должны были выступить против Морских Волков, разбивших лагерь у реки сидов. Вараконн ненавидел насилие и не был хорошим мечником или копейщиком. Он сказал Мирии правду. Когда панноны бросились в атаку, юноша стоял рядом с Руатайном, охваченный страхом. Да, он сражался, в ужасе размахивая бронзовым клинком, и противники бежали. Руатайн ранил троих и убил одного, а Вараконн надеялся больше никогда не оказаться в бою.

Страх перед битвой превратился в панический ужас пять дней назад. Вараконн скакал по холмам на дикой лошади, когда из травы неожиданно вылетел ворон, и испуганный скакун ударил его копытами. Птица упала на землю мертвой. Юноша был в шоке. Гейс, полученный им при рождении, предсказывал, что он умрет через неделю после того, как убьет ворона.

Вараконн рассказал о своих страхах Руатайну.

— Его убила лошадь, — сказал воин. — Ты не нарушал гейсов. Не беспокойся. Держись поближе ко мне, и мы оба переживем битву.

Это не утешило молодого охотника.

— Я ехал на лошади и управлял ею.

Чувствуя, что друг безумно напуган, Руатайн обнажил свой искусно сделанный железный меч.

— Возьми, — сказал он. — На него наложены четыре великих заклятия друидов. Тот, кто сражается этим мечом, не будет убит в бою.

Вараконн понимал, что надо немедленно отказаться. Клинку не было цены. Большинство воинов носили бронзовые мечи, но Руатайн два года назад отогнал свой скот на побережье и вернулся домой с этим клинком. Все юноши племени собрались вокруг него, упрашивая разрешить им хотя бы дотронуться до серой стали.

Вараконну было стыдно, но он взял меч, избегая смотреть другу в глаза.

— Ворна говорит, что у тебя будет сын.

— Да, сын, — отозвался молодой охотник, радуясь смене темы. Они посидели немного в молчании, и стыд начинал душить Вараконна. Наконец он поднял меч и протянул его владельцу.

— Я не могу взять его, — сказал он.

— Какая чепуха, конечно, можешь— Я не умру завтра. Я не нарушал гейсов. Бери меч и верни мне его после битвы.

— Это меня очень обнадеживает, — признался Вараконн. Они посидели в тишине, а потом молодой охотник снова заговорил: — Я знаю, ты любишь Мирию, вижу, как ты на нее смотришь. Я никогда не понимал, почему она предпочла меня тебе. Даже теперь не понимаю, но прошу, дорогой друг, будь ей опорой, если я… умру.

Руатайн схватил юношу за плечо.

— А теперь послушай меня, и пусть мои слова отпечатаются в твоем сердце. Я не позволю тебе умереть. Держись рядом со мной, я буду защищать тебя.