И вот колбасное дерево было уже перед нами, лианы болтались прямо над нашими головами, я прыгнул настолько высоко, насколько могли позволить мои уставшие ноги, ухватился за фрукт, напоминающий по форме сосиску, и подтянул себя наверх. Эрни болтался рядом со мной на соседней лиане. И мы друг за дружкой взобрались на дерево. Мой школьный учитель физкультуры гордился бы мной.

Когда мы залезли уже метров на шесть, Эрни глянул вниз.

— Эй, — сказал он с некоторым трепетом и немалым облегчением, — эти ребята за нами не лезут.

И правда, стая наших преследователей оставалась на земле, поглядывая на нас голодными глазами, а из их пастей сочилась слюна. Они по очереди подпрыгивали в воздух, пытаясь зацепить нас лапой, но каждый раз недопрыгивали до нужного уровня метра четыре с половиной.

— А почему они не лезут наверх? — спросил Эрни. — Ну, не то чтобы я жаловался…

— Может, они не умеют, — сказал я. — Ты только подумай, ведь лазанье по деревьям — прерогатива обезьян, а мы просто научились этому в детстве.

— А они разучились во время своего прогресса.

Итак, наши преследователи были внизу, а мы — наверху, на какое-то время в безопасности, хотя это и никак не помогало нам легко и быстро оказаться по ту сторону забора Единственная возможность — еще раз повести себя как люди, она меня не радовала, зато позволяла оставаться в живых.

Мы прыгали с лианы на лиану, осторожно хватаясь за толстый стебель соседней лианы, прежде чем аккуратно оттолкнуться и перепрыгнуть. Ну, я ж вам не Тарзан. Но через несколько минут таких упражнений мы уже перелезли через забор и снова спустились на землю.

Солнечный свет начал пробиваться через джунгли, и в легкой утренней дымке я различал группу темных теней по ту сторону забора, которые, посапывая, ни с чем возвращались восвояси, в глубь огороженной территории. Разочарованный рев взметнулся в воздух и рассеялся, а мы с Эрни снова вышли на тропку, ведущую к цивилизации.

— Они же не… не думали, — сказал мне Эрни, пока мы выбирались из джунглей.

— Ну да. И неважно, в кого они превратились, это с ними сотворил пресловутый прогресс… И Руперт… Мы нашли его как раз перед тем, как он отправился на Ринг, — сказал я. — После чего он, вероятно, стал бы одним из этих…

— А прогрессисты нашли его сразу после того, как мы его забрали…

— Точно.

— Но зачем? — спросил Эрни. — В чем смысл этой скрытности и секретности? Винтовки, этот дом, карты…

Я смог только пожать плечами.

— Не знаю. Я пытался разгадать загадку этого места с того самого дня, как мы взялись за дело. Но думаю, я знаю, как это выяснить.

Пришло время провести очную ставку с Цирцеей.

20

Но ее здесь не было. Ни в кабинете, ни в спальне, ни в фойе — везде пусто. Если не считать нескольких охранников вокруг дворца, остров казался пустынным.

Мы прокрались по саду к окнам бывшего кабинета Рааля, и тут меня осенило:

— Погоди секунду, Эрн… А какой сегодня день?

— Думаю, воскресенье, — ответил он, поняв, к чему я клоню, как только ответ слетел с его губ. — Мы часов шесть выбирались из джунглей и тут уже шныряем пару часов. То есть сейчас утро воскресенья.

— И все уехали с острова. Съезд закончился, и все участники рассосались.