— Тебе придется отсюда уйти. Я не смогу тебе помочь. Я же сумасшедшая, знаешь? У меня даже об этом бумага имеется.

Морской Ящер перекатился на спину, как покорный щенок, и оделил Молли душераздирающе беспомощным взглядом — что довольно непросто для зверя, способного проглотить «фольксваген».

— Нет, — ответила Молли.

Морской Ящер захныкал — не громче новорожденного котенка.

— Ох, это просто роскошно, — сказала Молли. — Представляю, сколько медикаментов пропишет мне доктор Вэл, если я ей об этом расскажу. Овощ и ящерица — вот как нас с тобой будут теперь называть. Надеюсь, тебя это радует.

ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ ЛЕКАЛО

— На что мне безумцы? — сказала Алиса.

— Ничего не поделаешь, — возразил Кот. — Все мы здесь не в своем уме — и ты, и я.

— Откуда вы знаете, что я не в своем уме? — спросила Алиса.

— Конечно, не в своем, — ответил Кот. — Иначе как бы ты здесь оказалась?

ТРИНАДЦАТЬ

Завтрак

За ночь население Хвойной Бухты — особенно то, которое отвыкало от антидепрессантов, — необъяснимым образом обрело какое-то удовлетворенное спокойствие. Нет, тревога не отступила — скорее начала стекать по их спинам, словно теплый дождик по спине голого карапуза, только что открывшего для себя волшебство бултыхания в грязи. В воздухе витали секс, риск и радость — и эйфорическая потребность поделиться ими с ближним.

Утро застало многих за завтраком в местных ресторанах. Они сбивались вместе, точно антилопы гну перед стаей львов — инстинктивно зная, что на клык попадет только один: тот, кто отобьется от стада.

Дженни Мастерсон обслуживала столики в кафе «Г. Ф.» уже двенадцать лет и не могла припомнить, чтобы здесь было так людно после окончания курортного сезона. Танцуя между столиков, она разливала кофе и декаф, разносила еду, перехватывала случайные просьбы принести еще масла или салсы и выдергивала из-под носа у едоков грязные тарелки и стаканы по пути к раздаточному окну. Ни одного лишнего движения, ни одного обойденного клиента. Она работала хорошо — очень хорошо, — и иногда это ее дьявольски бесило.

Дженни только что стукнуло сорок — стройная, светлокожая, с убийственными ногами и длинными золотисто-каштановыми волосами, которые на работе она закалывала наверх. Они с мужем Робертом владели магазинчиком «Морской Рассол: наживка, снасти и отборные вина», но, проработав три месяца бок о бок с человеком, которого любила, и родив ему дочь Аманду, которой уже исполнилось пять, она вернулась в официантки, чтобы спасти и семью, и рассудок. Где-то между окончанием колледжа и сегодняшним утром она умудрилась стать асом обслуживания столиков, и ее никогда не переставало поражать, как же, к чертовой матери, это произошло. Как превратилась она в ходящее хранилище местной информации, граничащей со сплетнями, и как ей удалось так навостриться улавливать обрывки разговоров, да еще и не терять их нить, перемещаясь по всему ресторану?

Сегодня весь зал гудел от пересудов о Мики Плоцнике, пропавшем вчера на маршруте доставки газет. Говорили о поисках и строили предположения о его судьбе. Несколько отдельных столиков занимали парочки, которые, казалось, по-прежнему переживали сексуальные авантюры прошлой ночи и, если лапать и облизывать друг друга — показатель, намеревались продолжить их после завтрака. Дженни пыталась вычистить их из диапазона. За одним столом тянула кофе обычная компания старых пердунов — они, как водится, обменивались дезинформацией о политике и прополке газонов. За стойкой пара строителей читали газеты, поглощая яичницу с беконом перед редкой субботней халтурой.