Правда, и неловкости тоже хватало, как это всегда бывает между малознакомыми, но пытливыми любовниками, и «вольво» Тео был с грохотом расплющен, прежде чем Стив понял: кататься по земле — не самый лучший способ проявления восторга. Однако приземистое транспортное средство шведского производства — слишком малая цена для высокой страсти в великом раскладе вещей.

Вот и все, что вам нужно об этом знать.

ДВАДЦАТЬ

Тео

Тео давно научился прощать себе неуместные мысли в неподобающее время (например, когда на похоронах воображал вдову голой; рылся в справочниках, чтобы найти самый высокий уровень потерь при землетрясениях в странах третьего мира; или размышлял, предоставляют ли белые рабовладельцы своему поголовью кредиты на льготных условиях), но сейчас его больше всего беспокоило, что, прикованный к стулу, в ожидании палача, он думает не о том, как спастись или покаяться за все перед Создателем, а о том, как бы кого-нибудь трахнуть. Нет, удрать-то он попробовал, но лишь опрокинул стул и в награду получил панораму утрамбованного пола с точки зрения жука-навозника. Вскоре же, когда голоса снаружи замолкли, его затопили мысли о женщинах, которых он имел, и женщинах, которых не имел, включая эротический ментальный монтаж, где в главной роли выступала некогда звезда экрана, а теперь городская сумасшедшая Молли Мичон.

Поэтому он испытал как смущение, так и облегчение, когда после оглушительного треска газонокосилки и грохота сминаемого металла в ангар просунула голову Молли собственной персоной.

— Привет, Тео, — сказала она.

— Молли, что ты там делаешь?

— Вышла погулять. — Внутрь она не заходила — высовывала голову из-за угла.

— Тебе нужно бежать отсюда, Молли. Тут ходят очень опасные субъекты.

— Не проблема. Так тебе, значит, никакой помощи не надо?

— Надо, надо, вызывай подмогу. Но сначала беги отсюда. Тут парни с автоматами.

— Я в том смысле, что с тебя разве наручники не снимать, или еще чего-нибудь?

— Времени нет.

— Времени куча. Где ключи?

— На моем брелке. В замке зажигания, в машине.

— Ладно. Я сейчас.

И она исчезла. Тео услышал какой-то грохот, потом — звон, точно разбили предохранительное стекло. Через секунду Молли снова показалась в проеме и швырнула ключи на пол, возле головы Тео.

— Достанешь?

— А ты не можешь меня разомкнуть?

— Э-э, прямо сейчас лучше не буду. Но ты ведь сможешь до них дотянуться, правда?

— Молли!

— Да или нет?

— Конечно, но…

— Хорошо. Еще увидимся, Тео. Прости, что с машиной так вышло.

И она снова исчезла.

Елозя по земляному полу, чтобы достать ключи, Тео по-прежнему недоумевал, с чего бы это на него нашло столь сильное желание кого-нибудь трахнуть. Может, наручники виноваты? Может, все эти годы он был тайным мазохистом и даже не подозревал об этом? Хотя когда его арестовали — перед тем, как шериф Бёртон его шантажировал, чтобы сделать констеблем, — он почти два часа провел в наручниках и не помнил никаких переживаний хоть отдаленно эротического свойства. Тогда, наверное, причина — угроза смерти. Его заводит мысль о том, что его сейчас пристрелят. Господи, я больной человек, подумал Тео.

Через десять минут он избавился и от наручников, и от липучих мыслей о сексе и смерти. Снаружи ни Молли, ни Джозефа Линдера, ни трейлера уже не было, а он стоял перед развалинами «вольво», и в голове зудел новый комплект вопросов. Крыша машины была вмята до одного уровня с капотом, все покрышки изорваны в клочья, а земля вокруг изрыта следами явно очень, очень большого животного.