Одиночество охватывало Лу своими ледяными щупальцами сильнее, любовные развлечения с женой случались все реже, а между тем она занимала все больше и больше места в его изуродованном ею же воображении, она заполняла все его мысли.

Она была так молода! Если возраст и злоупотребление алкоголем делали его самого все изможденнее и желтее, то Лиз казалась еще моложе, еще свежее, еще привлекательнее, чем когда-либо раньше. У него порой возникало ощущение, что эта девочка черпает жизненные силы и свежесть из его организма, высасывает из него все соки для своих потребностей, иссушает его ради своего цветения.

Так распорядилась судьба. Теперь уже поздно было упрекать в этом кого-либо. Боги выбрали Лиз женщиной, которая смогла оторвать его от прежней жизни, прежней работы, прежней семьи… Она пересекла его дорогу именно тогда, когда он был наиболее уязвим, именно тогда, когда она могла нанести ему максимальный вред. И Лиз не упустила своего шанса.

Он теперь не жил, а влачил поистине жалкое существование. Все дни проводил в компании, блуждая по коридорам, которые с каждым разом казались все более чужими, или сидел в своем кабинете, болтая о том о сем с некоторыми из своих старых коллег, не уволенных Лиз. Эти люди говорили с ним нейтрально. Их жалость к нему уже перевесила возмущение по поводу того, что он сотворил с компанией и со всеми ими. Они желали только одного: поскорее отработать день и уйти домой. За ужином Лу пил свой мартини, потом бесцельно шатался по всему дому, пока Лиз сидела у себя и звонила по телефону. Наутро Лу возвращался на работу с красными глазами и шел по коридорам в свой кабинет, качаясь, как лунатик. Когда он входил в приемную, секретарша на секунду отрывалась от своего кроссворда, чтобы безразлично кивнуть ему в знак приветствия и проговорить «добрый день».

А когда Лиз разрешала ему приблизиться к себе, он с неистовой страстью ласкал ее.

Он смирился со своей долей, так как знал, что безвозвратно принадлежит Лиз, и ничто уже не изменится. А ее равнодушие к нему, отсутствие интереса к его персоне только подстегивали неуемное вожделение бедняги Лу, только подчеркивали его зависимость от нее.

Порой он оглядывался на всю свою жизнь. Он прожил ее без греха до того самого дня, как в компании появилась Лиз. И как такое могло случиться с ним? За что?

Женщина. Его погубила женщина.

Смерть стала являться к Лу во снах во плоти и крови. Она улыбалась мягкими, нежными губами, покачивала перед ним восхитительными бедрами. У нее были соблазнительные стройные ляжки, полные груди и бездонные зеленые глаза.

И он не мог противостоять смерти. Ничего больше не оставалось, как только сложить руки и сдаться ей на милость.

Это был всего лишь вопрос времени.

III

После аборта Лаура в течение четырех месяцев не разговаривала ни с одной живой душой, за исключением разве что некоторых лавочников.

Первые две недели были кошмаром, к счастью, она ничего не помнила детально. Она видела, как кровь вытекала из нее и текла между ног, заливая медицинские салфетки, которые приходилось менять одну за другой. Она чувствовала спазм за спазмом, у нее было ощущение, что из нее что-то выгребают, и все это было ужасно, отвратительно, перед глазами ее постоянно висел нож, который причинял страшные муки ее чреву.

Поначалу ей казалось, что она будет не в состоянии съесть что-нибудь. Но легкая пища, что-то из молочного, чай, немного крекеров на соде и тарелка каши были ей необходимы, и она заставила себя есть. Она чувствовала головную боль, но не решилась принять аспирин, а боль тем временем распространялась по всему телу.