Его дежурное «Не положено»,

Нехватка насущного, страх излишнего

Гнались за мною, как взгляд Рогожина

Всюду преследовал князя Мышкина.

Если я сплю не один, то это разврат.

Если один, то и для разврата я слишком плох.

Я грабитель, если богат,

А если беден, то лох.

Меня не надо, и каждый, кто не ослеп,

Видит, как я предаю Лубянку и крепость Брестскую.

Если я ем – я ем ворованный русский хлеб.

Если не ем, то я этим хлебом брезгую.

Сам он работой ни разу не оскоромился,

Даром что я наблюдал его много лет.

Это ниже его достоинства,

Которого, кстати сказать, и нет.

Иногда, когда он проваливался по шею

И у него случался аврал,

Он разрешал мне делать, что я умею,

И подать за это брал.

Периодически он мне сулил тюрьму и суму.

Тогда в ответ я давил на жалость.

«Слушай, давай я сдохну?» – я говорил ему,

Но это даже не обсуждалось.

Без меня его жизнь давно бы стала растительной —

Дуб на юру, ковыль на ветру.

Если возможен и вправду грех непростительный —

Это если я сам умру.

Смерть неприлична. Забудем про это слово.

Она не дембель, а самострел.

И правда, где он найдет другого,

Который бы это терпел

И сам же об этом пел?

Восьмая

Потом они скажут: извините.

Все так, как предсказывали вы.

Когда все это было в зените,

Нам ужасно лгали, увы.

И мы, пребывая в Вальгалле,

Глаза опуская от стыда,

Ответим: ну конечно, вам лгали.

Вам лгали, а нам – никогда.

Потом они скажут: простите.

За что? Вы знаете, за что.

Сами знаете: родители, дети,

Театры, цирки шапито.

Семейство зависит от мужчины,

От мэтра зависит травести…

Короче, у нас были причины

Именно так себя вести.

И мы – не без искренней кручины —

В ответ горячо прокричим:

Разумеется, были причины.

Лишь у нас не бывает причин.

Тогда, уже несколько уверенней,

Проявится ссучившийся друг:

– Вообще это было в духе времени.

У времени был такой дух.

И мы, оглядевшись воровато,

В ответ залепечем горячо:

– Эпоха, эпоха виновата!

С вас спросу нету, вы чо.

Тогда, добираясь до крещендо,

Они перейдут на полный глас:

С чего это нам просить прощенья?

С чего это, собственно, у вас?

С рожденья рахит, пальто из ваты,

Чесотка, болезни головы —

Короче, вы сами виноваты,

Что мы получились таковы.

И главное, нас столько чморили —

И нас, и непутевую мать, —

Что, когда мы всё это натворили,

Нас можно простить и понять.

Больные, униженные вечно,

Забывшие письменную речь…

– Конечно, – мы скажем, – конечно!

Конечно, – мы скажем, – конеч…

Бог с тобой, наша мирная обитель,

Притяжение пейзажей и масс.

Вы только отскребитесь, отскребитесь,

Хоть от мертвых отскребитесь от нас.

Девятая

Добрый читатель, что тебе надо,

чтобы не сдохнуть здесь:

Порцию меда, порцию яда, выверенную смесь?

Злой обладатель первых проплешин,

первых руин во рту,

Чем ты вернее будешь утешен в скудном своем быту?

Можем придумать сказочный остров,

солнца резервуар,

Землю с названьем через апостроф, вроде Кот д’Ивуар:

Так я и вижу где-нибудь в джунглях шкуру того кота —

Там, где мелькает в бликах ажурных теплая смуглота.