— Их было там семеро, — сказал Рихтер. Он повернулся к Потрясателю и вполголоса прибавил:

— Подонок расправился еще с семью солдатами и, возможно, подонок этот — Барристер...

Сэндоу взглянул на юношу, который, припав к краю обрыва, напряженно вглядывался в туман. Пальцы его побелели, да и все тело, казалось, свело судорогой.

— Он совершенно не похож на хладнокровного убийцу. Может, это все-таки несчастный случай?

— Не исключено, — согласился Рихтер. — Ближайшие к водопаду скалы могли растрескаться изнутри из-за постоянной вибрации, но тогда крюк вырвался бы гораздо раньше, а не во время подъема последней группы...

— Командир! — вновь раздался голос Барристера. Юноша перегнулся через край обрыва, рискуя свалиться. Казалось, он разглядел что-то внизу.

— Ну, что на сей раз? — спросил Рихтер.

— Там, внизу... Кто-то поднимается! — выкрикнул Барристер.

На лице его отразилось величайшее облегчение и искренняя радость, если, разумеется, все это не было искусным лицедейством.

"Нельзя подозревать всех и каждого, — подумал Потрясатель, — ведь это кратчайший путь к нервному срыву”.

Футах в пятнадцати внизу показались голова и плечи скалолаза, едва различимые в густом тумане. Он осторожно передвигался вверх от крюка к крюку, не желая рисковать теперь, когда страховочной веревки уже не было. Командующий не мог разглядеть лица уцелевшего скалолаза, но незамедлительно приказал спустить вниз крепкую веревку с петлей на конце.

Все напряженно следили за тем, как скалолаз, держась одной рукой за крюк и поставив на другой правую ногу, схватил брошенную веревку. Совершив настоящий акробатический трюк, он умудрился при-, стегнуть петлю к карабину, закрепленному у него на поясе, — теперь он уже не боялся поскользнуться.

У наблюдателей вырвался вздох облегчения. Через какую-нибудь минуту скалолаз достиг расщелины и во весь рост растянулся на камнях, усталый до изнеможения, но невредимый.

— Картье! — Рихтер опустился на колени подле распростертого скалолаза. — Что случилось? Где остальные?

Картье потребовалось некоторое время, чтобы отдышаться. Когда мертвенная бледность на лице его сменилась слабым румянцем, он с трудом сел, держась за плечо командира, и огляделся. Лицо его выражало одновременно и бессильную злобу, и искреннее горе.

— Всем крышка... Погибли все до единого. Упали вниз. Те, кто не разбился, утонул...

— Но что произошло? — настойчиво тормошил его Рихтер.

Картье затряс головой, словно отгоняя навязчивые видения.

— Я шел последним. Когда это случилось, я держался за только что вбитый крюк — это меня и спасло. Я услышал, как закричал Беннингс — он возглавлял нашу группу. Потом вскрикнул кто-то еще, и я тотчас понял, что происходит. Тут мимо меня пролетел Беннингс. Никогда не забуду его лица... Еще один солдат пытался удержаться, но тоже сорвался. Надо мной оставались двое, Кокс и Виллард. Я услышал, как сорвался Кокс, и понял, что сейчас упадет и Виллард... Он просто не мог удержать тех, кто уже падал. Хвала богам, я не растерялся — выхватил нож и перерезал веревку, связывавшую меня с Виллардом. В тот же миг он полетел в пропасть. Они летели мимо меня, словно камни, все, все...

— Уложите-ка его и укройте хорошенько, — приказал Рихтер. — Миска горячего супа должна его успокоить.

Когда дрожащего Картье увели, Потрясатель наклонился к старому офицеру:

— Чувствую, что ваши подозрения побуждают вас исключить возможность несчастного случая.

— Я не могу этого исключить, многоуважаемый Потрясатель. Но кое-что заставляет меня всерьез усомниться. — И Рихтер многозначительно взглянул на обрывок веревки, снятый с Картье вместе с его рюкзаком.