Я прошел в коридор впереди старого англичанина, на ходу закрыл на ключ свою каюту и вышел на палубу.

Минуту спустя показался сэр Арчибальд. Он больше не думал об игре: смертельное волнение искажало его лицо.

– Что… да, именно… что… вам от меня угодно? – с трудом вымолвил он.

– Я хочу понять! – крикнул я.

– Но что, Боже мой?

– Все, да, все: почему вы на этом судне, почему плачете, постоянно дрожите, думая о Ван Беке, что делает Флоранс во всей этой истории?.. И прежде всего… прежде всего, зачем вы выдумали ей сифилис?

– Но я ничего… я… Неправда, я ничего не выдумал.

– Послушайте, сэр Арчибальд, вы что, в самом деле принимаете меня за идиота? Не на этой ли палубе, не на этом ли самом месте, не так ли, вы…

– Да, да… я сказал это.

– Ну и?

– Ну, это не выдумано… это истинная правда.

Я так сильно встряхнул сэра Арчибальда, что сам испугался: вдруг его костлявое, плохо собранное тело рассыплется. Одновременно я выкрикивал оскорбления:

– Если бы вы не были таким старым, если бы вы не были живой чуркой, с каким удовольствием я расплющил бы вашу физиономию!

Внезапно я выпустил сэра Арчибальда: он наполовину осел, не сопротивляясь моим скотским манерам, потом со стоном поднялся.

– Тогда не угодно ли вам будет сказать, кто заразил Флоранс? – спросил я.

– О! Во имя неба, умоляю вас! – прошептал сэр Арчибальд.

– Я не оставлю вас в покое, пока вы мне не ответите.

– Откуда мне знать! – сказал старый англичанин, издав нечто вроде икания… – Какой-нибудь мужчина.

– Тогда этим мужчиной могу быть только я!

– Почему? Почему? – взвыл сэр Арчибальд. – Что вы хотите сказать? Сжальтесь!…

– Я хочу сказать, что Флоранс была девственницей.

– Откуда вам это известно?

На этот крик, хриплый, ужасный, вырвавшийся скорее из утробы, чем из горла, я осмелился ответить тем же тоном, что и прежде.

– Боже праведный! – воскликнул я. – Вы что, не понимаете, старый идиот, что я только что переспал с ней?

– Нет, нет… это не… – прошептал сэр Арчибальд.

И он медленно осел на палубу.

„Этот шут упал в обморок. Только этого не хватало!"

Такова была единственная сострадательная мысль, которую вызвало у меня падение сэра Арчибальда. И если я и поднял его, если и отнес к бару, влил в рот большую порцию виски, то не из жалости, которую был не способен испытывать к этому человеку; что меня подстегивало, так это желание допытаться. Боб застал меня за этим занятием.

– Ха! Ха! Наш шут готов! – сказал он. А затем продолжал: – Я вижу, ты превратил нашу каюту в персональную! О! Не извиняйся, прошу тебя: ты выиграл свою свадебную ночь.

И он вышел.

Сэр Арчибальд пришел в себя быстрее, чем я думал. Подлинное глубокое изумление выступало на его лице, но он не потерял нить своей мысли из-за обморока. Он прошептал:

– Итак, вы отняли ее у меня.

Я ответил как можно спокойнее, опасаясь, что сэр Арчибальд снова потеряет сознание, а это надолго затянуло бы нашу беседу, в которой я надеялся все выяснить.

– Послушайте, отвечайте, пожалуйста, разумно. Иногда вы кажетесь способным на это. Вы в самом деле надеялись сохранить лично для себя красивую девушку, к которой даже не прикасаетесь? По причине половой слабости, я полагаю?

– О! Замолчите! Во имя любви к Всевышнему! Вы даже не знаете, что говорите, несчастный!

Еще накануне сэр Арчибальд удивил меня искренностью своего невольного, живого и патетического возгласа.