Но тут все мои силы проснулись, все мое нетерпение, вся добродетель моего возраста, умноженные, вспыхнувшие благодаря свободной и полной жизни.

Я схватил за руки сэра Арчибальда, оторвал от его лица, которое, как он желал, ничего бы не видело, и крикнул:

– Ван Бек не убьет Флоранс. Ван Бек не женится на Флоранс. Я заставлю вас защитить ее.

Сэр Арчибальд взглянул на меня, покачав головой, как старая лошадь, у которой больше нет сил.

– Защитить ее? Как? – спросил он.

– Вы пойдете к английскому консулу.

– Чтобы он бросил меня в тюрьму? Говорю вам, что Ван Бек может привести меня к виселице.

– Вы так дорожите своими оставшимися годами?

– Вы поймете, – сказал тихо сэр Арчибальд, – что в определенном возрасте не так легко уйти из жизни… Но дело не в этом. Что станет с моей девочкой? Танцовщица для матросов? Певица для китайцев? Она английской крови все-таки, не забывайте этого. И хорошей крови. Ван Бек богат… Ван Бек из благородной семьи… Однажды Ван Бек умрет, и тогда Флоранс…

Я оборвал эти высказывания, которыми сэр Арчибальд пытался, несомненно, утешиться не один раз.

– Она согласна на это?

Сэр Арчибальд посмотрел на меня невидящим взглядом.

– Но она ничего не знает! – ответил он. – Я не осмелился ей что-либо объяснить.

Он снова закрыл лицо руками. Его плечи сотрясались. Ничего нельзя было добиться от этого ничтожества, в котором сочетались трусость, физическое истощение, стыд и пронзительная боль.

– Ладно! – сказал я вдруг. – Я увезу вас в Европу!

Отчего мне пришло в голову это решение, которого я сам не ожидал и которое меня удивило так же, как если бы его принял кто-то за меня.

Вовсе не желание спасти сэра Арчибальда, ни даже Флоранс, толкнуло меня на это. Мне казалось невероятным, чтобы какой-то человек ужасом и деньгами мог распоряжаться по своему усмотрению двумя человеческими существами. Я взбунтовался во имя абстрактного понятия и в угоду демону свободы, силы, отваги, который жил у меня внутри и который должен был, по моему мнению, править миром.

Я тотчас испугался эффекта, который мои слова произвели на сэра Арчибальда. Дрожа от старческого гнева, он выпрямился, но руки его не подчинялись ему, и он тщетно пытался ухватить меня за отвороты кителя.

– Вы не имеете права! – крикнул он. – Я вам запрещаю… я вам запрещаю…

– Но в чем дело? В чем же дело?

– Вы шутите, вы меня оскорбляете! А я все вам сказал, все вам доверил, потому что… потому что вы понравились Флоранс. Почему же вы смеетесь надо мной?

– Да я и не думал! – воскликнул я. – Я говорил вам серьезно. Я не хочу оставлять вас Ван Беку.

Руки сэра Арчибальда поднялись до моих плеч. Он поднял ко мне свое лицо и долго, долго смотрел на меня.

– Вы в самом деле так подумали, – прошептал он, не веря. – Но… у вас же ни одного су!

– Я улажу это. Не беспокойтесь! – произнес я твердо. – Консул Франции… французская колония… У меня есть рекомендательные письма. Я объясню свое положение, займу.

Радостное удивление, невыразимая благодарность, проступившие на лице сэра Арчибальда, показались мне нелепыми и тягостными. Неважно, что мне предстояло добыть деньги. Моя природная непредусмотрительность преобразовалась в результате войны в головокружительную отвагу.

Зачем думать о завтрашнем дне, если этот завтрашний день с каждой минутой становился все опасней?..

Наше бесцельное путешествие, нашу прогулку вокруг света венчала мораль сражений.