|
Теперь она принадлежала данам, хотя, подобно всем морским портам мира, гостеприимно встречала любого путешественника, будь то дан, сакс, фриз или даже шотландец. Заходить в небольшую гавань рискованно, потому как дядю, вне всяких сомнений, заинтересуют сведения о моем продвижении на север, а в Гримесби у него наверняка есть люди, которые за плату передадут весточку в Беббанбург. Но я тоже нуждался в новостях, поэтому заглянуть в Гримесби стоило, ведь порт посещают моряки, а кому-нибудь из них обязательно известно, что происходит за толстыми стенами Беббанбурга. Риск можно уменьшить, последовав примеру Гримнира. Я надену маску и стану Вульфом Ранулфсоном из Хайтабу.
Я передал рулевое весло сыну. – Нам стоит взять к западу? – спросил он. – Зачем? – Земли ведь не видно. – Утред пожал плечами. – Как мы найдем Гримесби? – Это просто, – ответил я. – Как? – Когда увидишь два или три корабля, поймешь. Гримесби лежит на Хамбре, а эта река послужила дорогой в сердце Британии для тысяч данов. Я не сомневался, что мы увидим корабли, и не ошибся. Не прошло и часа, с тех пор как Утред задал свой вопрос, а мы уже заметили шесть судов, плывущих под парусом к западу, и два, гребущих на восток. Их присутствие указало мне на близость нужного места, морского пути из Фризии и Данеланда к Хамбру. – Шесть! – удивленно воскликнул Финан. Только вот удивляться было особо нечему. Все шесть судов, идущих в Британию, оказались военными, и я подозревал, что все шесть полны воинов. Люди перебирались через море, потому как пронесся слух насчет возможной добычи или их призвал Кнут. – Миру скоро конец, – пробормотал я. – Саксы будут умолять тебя вернуться, – заметил Финан. – Сначала пусть расцелуют мою языческую задницу. Ирландец хмыкнул, потом с любопытством уставился на меня. – Вульф Ранулфсон… – протянул он. – Откуда взялось это имя? – А почему нет? – Я пожал плечами. – Нужно было назвать какое-нибудь, так почему не это? – Кнут Ранулфсон? – предположил Финан. – А Вульф? Мне показалось странным, что ты выбрал такое имя. – Взял не думая, – отмахнулся я. – Или думал о нем, – сказал ирландец. – И по-твоему, Кнут выступает на юг? – Скоро выступит, – угрюмо обронил я. – И саксы расцелуют твою языческую задницу. Что, если леди Этельфлэд позовет тебя? Я улыбнулся, но ничего не ответил. Уже показалась земля, серая полоса на сером море, и я принял от Утреда рулевое весло. Мне очень часто доводилось плавать по Хамбру, но в Гримесби я еще никогда не заходил. Мы по-прежнему шли под парусом. Войдя в устье с востока, «Полуночная» обогнула длинную песчаную косу, которая называлась Вороний Клюв. Море на отмели казалось белым, и на нем четко выделялись черные остовы разбитых кораблей, но, едва мы миновали острие Клюва, волны ослабели и нас встретила река. Она была большой – ширь серой воды под серым ветреным небом. Гримесби лежала на южном берегу. Мы спустили парус, люди заворчали, продвигая в отверстия в бортах весла. Они всегда ворчат – я еще не встречал команды, которая не ворчала бы, когда надо грести. Однако парни с охотой налегли на вальки, и «Полуночная» заскользила между нагими ивами, словно вехи выраставшими из скрытых водой заиленных отмелей, где таились в переплетении черных сетей верши, и вот мы уже входили в гавань Гримесби, в которой расположилось с пару десятков рыбачьих лодок и с полдюжины судов побольше. Два из них напоминали «Полуночную» – боевые корабли, остальные были торговыми посудинами, и каждое пришвартовалось к длинному причалу из почерневшего бруса. |
