|
.. А ежели ты его огладишь, успокоишь да еще ржаную лепешку дашь, помазав медом, конь почует в тебе друга и хозяина, а потом и сесть на себя позволит. На таком коне ты любого врага догонишь, он тебя и сквозь сечу пронесет, а если ты, раненный, упадешь в поле, конь тебя не покинет, а возле стоять будет. Александр подошел ближе к гнедому жеребцу. Княжичу очень хотелось, чтобы конь посмотрел ему в глаза, протянул к руке теплые, мягкие губы. Но гнедой, подняв голову, смотрел куда-то вдаль. Конюшня находилась на самой вершине холма, где стоял детинец. Отсюда было видно далеко вокруг: и синие дальние леса, и часть Плещеева озера, и зеленые луга за ним... Там рассыпались разномастные кобылицы княжеского табуна. К ним стремилось сердце гнедого жеребца, и он звонко ржал, содрогаясь всем своим напряженным, блестящим на солнце мускулистым телом... НАКАЗ ДАНИИЛУ ОСТРОСЛОВЦУ Князь Ярослав не забыл о Данииле Острословце и приказал челядинцу его привести. Темнолицый, с беспокойными черными глазами, с космами полуседых волос, Даниил стоял, крутя в руках старый собачий треух, подаренный ему медвежатником Еремой. Князь окинул Даниила недоверчивым, строгим взглядом и стал всматриваться в его длинный сухой нос и лохматые брови, как у святителей на иконах. - Ты из греков, что ли? - Нет, пресветлый князь-батюшка. Я с Волыни. - Ты и тестя моего, князя Мстислава Мстиславича, поди, видел? - Сподобил господь увидеть. Ткнул он меня перстом в лоб и сказал: "Не поешь ты, а орешь, аки петух половецкий". Я еще тогда в монастыре крылошанином <Крылошанин - клирошанин, церковный прислужник, певчий, стоящий на клиросе (боковом возвышении) во время церковной службы.> стихиры пел, когда князь Мстислав Мстиславич приехал к нам и заупокойную обедню велел отслужить по убиенным воинам, живот свой за родину положившим в бою с татарами в Диком поле близ реки Калки. - Скорбная для нас была битва... Уже двенадцать лет прошло, а мы все ждем и не знаем, придут ли сюда к нам опять татары, или они навсегда затаились за Волгой. - Придут, княже, мой господине: однажды нашей русской кровушки попробовав, татарин, что медведь-шатун сыроядец, от нас не отстанет! - И то правда! Вести дошли до меня, что царь татарский Батыга полонил великий город Булгар, по всей булгарской земле своих тиунов поставил и опять в степи Половецкие обратно ушел. - А может, господь нас помилует и орда татарская в Суздальское Залесье больше не заглянет: ведь тут самый дремучий, медвежий угол. Князь Ярослав задумался и снова стал разглядывать беспокойное лицо Даниила. - А летопись ты сможешь писать? - Почему не могу? Я книжному делу с малолетства обучен, только воинские сказы-бывальщины писать я более приобвык. - Воинские сказы? - оживился князь. - Тщусь по мере сил моих. - Так вот что, Данииле, я сейчас надумал. Посылаю я на подмогу князю Полоцкому Брячиславу три сотни моих дружинников на оборонь Русской земли. С ними поедет мой сын, княжич Александр. Посажу я тебя на смирного конька и пошлю вместе с дружинниками. Мой сын не горазд сказы и письма писать, так ты ему поможешь мне вести присылать, а заодно будешь писать о том, как мой сын ратному делу обучается и в боях себе славы добывает. |
