— Но почему? Эмерсон заставил задуматься многих мужчин и женщин нынешнего века. Не сомневайтесь, берите книгу и следуйте его совету:

— Я попробую, — ответила Роза ласково, чувствуя, что Мэк сам очень быстро продвигался по этому пути.

В эту минуту раздался чей-то возглас: «Привет!», и, оглянувшись, они увидели Джеми, одетого в полотняный костюм, с кульком конфет в одной руке, с крючками для удочки — в другой. Шляпа у него была лихо заломлена на затылок, глаза лукаво блестели, а весь нос был усыпан бесчисленными веснушками.

— Как поживаешь, дружище? — спросил Мэк, кивая ему.

— Помаленьку. Хорошо, что это ты, а не Арчи. Он в последнее время стал ужасным занудой. Откуда ты взялся? Зачем к нам? Надолго? Хочешь конфету? Очень вкусная!

Джеми сыпал вопросами, подходя к Мэку, протянул руку, как взрослый, и уселся подле своего долговязого двоюродного братца, добродушно предлагая всем свои сладости.

— Пришли письма? — спросила Роза, отказываясь от угощения.

— Множество; но я забыл принести, мне было некогда. Миссис Аткинсон сказала, что кто-то приехал, вот я и побежал сразу сюда, — с набитым ртом пояснял Джеми, растянувшись на земле и положив голову на ноги Мэка.

— Я схожу за письмами, почитаем вместе свежие новости, — и Роза направилась в сторону дома.

— Из девушек она больше всех на что-то годится, — заметил Джеми, думая, что Мэку будет приятно это услышать.

— Я бы тоже так думал, если бы она бегала по моим поручениям, лентяй ты эдакий, — ответил Мэк, глядя, как кузина уходит по зеленому склону. Было что-то притягательное в ее стройной фигуре, в простом белом платье с черным пояском, в волнистых волосах, собранных высоко на затылке, и даже в небольшом черном банте.

«Она была бы прекрасной моделью для прерафаэлитов. Такая свежая, особенно после всех этих безвкусных созданий в гостиницах», — думал он, когда она скрылась за калиткой сада.

— Да, Роза меня очень любит, да и я бываю к ней добр, если у меня есть время, — продолжал тем временем Джеми. — Один раз я всадил в ногу рыболовный крючок и позволил ей вытащить его перочинным ножичком, представляешь, какая это была боль? Но я не пикнул, и Роза сказала, что я храбрый мальчик. Потом я заплыл на необитаемый остров, знаешь, посреди пруда, а лодка сама отошла от берега. Я там пробыл больше часа, и никто меня не хватился. Одна Роза догадалась, где я, и стала звать с берега, чтобы я переплыл обратно. Конечно, это недалеко, но там вода ужас до чего холодная, я этого терпеть не могу. Но я все-таки поплыл, правда, у меня ногу судорогой свело, так что Роза вытаскивала меня из воды на берег. Мы промокли до нитки, так что не могли без смеха смотреть друг на друга, и судорога сама прошла. А правильно я сделал, что послушался ее?

— Она еще и ныряла за таким шалопаем? Я смотрю, ты совсем сел ей на голову! Завтра же заберу тебя домой, — Мэк повалил мальчишку и начал катать его по сену, чем привел Дульче в совершенный восторг.

Когда Роза вернулась, неся холодное молоко, хлеб и письма, поклонник Эмерсона сидел на дереве и бросал в Джеми зелеными яблоками. Мальчишка бегал под яблоней, тщетно пытаясь отстреливаться. Веселая возня окончилась лишь с приходом тети Джесси, и остаток дня прошел в болтовне о семейных делах.

На другой день рано утром Мэк собрался уходить, и Роза вышла проводить его до старой церкви.

— Неужели вы всю дорогу пройдете пешком? — спросила она, когда они шли по свежей утренней росе.

— Да ведь тут всего двадцать миль, а затем я найму повозку и понесусь к своим занятиям, — ответил он, сорвав для нее лист папоротника.