— Хорошо, я ему не скажу. Но не обижайтесь, если я не смогу обращаться с вами по-приятельски. С посторонними мне трудно вести себя свободно, а вы кажетесь совсем чужим. Вот вам и наказание за вашу любовь к оригинальности, — Роза решила слегка уколоть его, чтобы отомстить за обожаемого дядю.

— Как угодно! Да я и не собираюсь докучать вам, потому что очень занят. Скорей всего этой зимой уеду в Л., если дядя одобрит. Моя оригинальность не будет надоедать вам.

— Надеюсь, что вы не уедете! Я только начала узнавать вас, сошлась с вами и мечтала, что мы отлично проведем зиму, читая что-нибудь вместе! Неужели вы должны уехать? — девушка сразу забыла, что собиралась относиться к Мэку как к постороннему. Говоря все это, она держала его за пуговицу.

— Это было бы отлично. Но я должен ехать. Я составил себе план и твердо решил привести его в исполнение, — в голосе молодого человека звучала такая убежденность, что рука Розы разжалась сама собой:

— Конечно, путешествие всегда приятно, но мне так тяжело провожать то одного, то другого из вас и оставаться здесь одной. Чарли нет более, Арчи и Стив заняты лишь своими сердечными делами, мальчики уехали. Остался один Джеми, чтобы «играть с Розой».

— Но ведь я вернусь. Вы будете довольны, что я поехал, если я принесу вам мой… — проговорил Мэк с необычайным оживлением, но вдруг запнулся и закусил губу, как будто сказал слишком много.

— Ваш что?

— Я забыл, как много надо времени, чтобы получить диплом, — он снова начал ходить по комнате взад и вперед.

— Что ж, мне остается утешаться лишь тем, что в Л. вы встретитесь с Фиби и потом расскажете мне, как у нее дела. Она такая скромная, что не рассказывает и половины. Как она поживает? Приглашают ли ее выступать в концертах этой зимой? Вы напишете мне обо всем этом, не правда ли?

— О да! Без сомнения, — Мэк тихо засмеялся, остановившись перед маленькой Психеей, стоявшей на камине. — Какая хорошенькая вещица, — прибавил он серьезно, взяв ее в руки.

— Осторожнее! Дядя подарил мне ее к прошлому Новому году, и я очень люблю ее. Она только что зажгла лампаду, чтобы разглядеть Амура, — до сих пор он не показывался ей на глаза, — сказала Роза, приводя в порядок свой рабочий столик.

— Так ей в пару нужно приобрести и Амура, чтобы она на него смотрела. Она и так терпеливо ждала целый год, — сказал Мэк в своей новой, не то смущенной, не то дерзкой манере.

— Вы же знаете, что Амур проснулся и улетел, как только на него попала капля горячего масла. Сколько ей, бедной, пришлось пройти испытаний, чтобы вернуть его обратно!

— Знаете, она похожа на вас. И прическа, и умный взгляд. Вам так не кажется? — спросил Мэк, поворачивая к кузине грациозную фигурку.

— Нисколько. С кем меня только не сравнивали! И с ангелом, и со святой Агнессой, а теперь и с Психеей.

— Если бы вы могли взглянуть на себя со стороны, когда слушаете музыку, или говорите о чем-то, или взволнованы, вы бы со мной согласились. У вас вся душа отражается в глазах, и вы становитесь совершенной Психеей.

— Как только заметите такое, скажите, и я посмотрюсь в зеркало. Мне хочется проверить, действительно ли это так, — развеселилась Роза, разбирая разноцветную шерсть.

Бормоча вполголоса стихи, Мэк вспоминал белую фигуру на зеленом склоне, залитую солнечным светом, и негодовал на себя за эту сентиментальность.