– Думаю, что есть множество вампирок, суккубов и таких тварей, которым огонь вообще не вредит, поскольку эти твари наделены неугасимым пылом, который жарче огня. И ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, поэтому тебе нет нужды стоять, вылупившись на меня, словно напуганная мать-настоятельница!

– О сударь, но вы отлично знаете, что у меня нет ничего общего с подобными неисправимыми особами.

– Ничего такого не знаю. Ты мне, вероятно, врешь. Ты мне всегда врал. По-моему, ты уже собрался на свидание с вампиркой.

– Что, сударь? Жуткая тварь с клыками и перепончатыми крыльями?

– Нет, но весьма ядовитая и соблазнительная красивая тварь.

– Да ну! Не думаете же вы в действительности, что она красива?

– Думаю. Как ты смеешь говорить мне, что я думаю, а что не думаю?

– Ну ладно, у меня с ней ничего не будет.

– А по-моему, будет, – сказал отец. – И, по-моему, ты прибегнешь к своим трюкам в отношениях с ней до истечения этого часа. Неужели я не знаю императоров? И неужели не знаю тебя?

И Котт начал говорить о прошлом Юргена в обычных выражениях семейной перебранки, которые не везде удобно повторять. А бесы, мучившие Котта, в смущении отошли и, пока Котт говорил, держались вне пределов слышимости.

Глава XXXVII

Изобретение прелестной вампирки

И Котт вновь расстался с сыном в гневе, а Юрген вновь повернул к Геенне. И было или не было это совпадением, но Юрген повстречал точно такую вампирку, в мысли о которой он завлек отца. Она являлась наиболее соблазнительной и красивой тварью, которую только мог вообразить отец Юргена или любой другой мужчина. На ней было одеяние оранжевого цвета – по причине, достаточно хорошо известной в Аду, расшитое зелеными фиговыми листьями.

– Доброе утро, сударыня, – сказал Юрген. – И куда же вы направляетесь?

– Вообще-то никуда, молодой человек. У меня сейчас отпуск, полагающийся ежегодно по закону Калки…

– А кто такой Калки, сударыня?

– Пока никто. Но он явится в виде жеребца. Меж тем его Закон предшествует ему, так что я мирно провожу свой отпуск в Аду, и никто мне, как бывает обычно, не досаждает.

– А кто же это делает обычно, сударыня?

– Вы должны понять, что на земле у вампирки нет покоя, поскольку множество красивых малых вроде вас расхаживают повсюду, горя желанием быть погубленными.

– Но как, сударыня, получилось, что вы стали вампиркой, если такая жизнь вас не радует? И как вас зовут?

– Мое имя, сударь, – печально ответила вампирка, – Флоримель, потому что моя натура, не меньше, чем внешность, была прекрасна, как полевые цветы, и сладка, как мед, который пчелы (предоставляющие нам такие восхитительные образцы производства) добывают из этих цветов. Но досадное несчастье все это изменило. Однажды мне случилось заболеть и умереть (что, конечно, могло произойти с кем угодно), а когда похоронная процессия покидала дом, через мой гроб перепрыгнула кошка. Это самое ужасное несчастье, какое только могло постигнуть бедную умершую девушку – всеми уважаемую и к тому же швею нарасхват. Хотя даже тогда худшее можно было предотвратить, не будь моя невестка той, кого называют «человечными», и по-идиотски привязана к этой кошке. Поэтому кошку не убили, а я, конечно же, стала вампиркой.

– Да, я понимаю, что это было неизбежно. И все же это едва ли кажется справедливым. Мне жаль тебя, моя милая. – И Юрген вздохнул.

– Я бы предпочла, сударь, чтобы вы не обращались ко мне так фамильярно, поскольку мы с вами пренебрегли формальностями и не представлены друг другу.