Изменить размер шрифта - +
Запуск ракет из района Арктики сокращал подлетное время до минимума. Разрабатывалась и специальная подвод­ная ракета.

Началась разработка нового мобильного ракетного комплекса «Скорость», который собирались установить поближе к границам западных держав. Задача — уничтожить стартовые позиции амери­канских ракет в Европе раньше, чем они взлетят.

Готовилось размещение новых ракет средней дальности «Пио­нер» на Чукотке. Заканчивалась установка новой системы противора­кетной обороны Москвы. Разработали зенитно-ракетный комплекс с ядерной боеголовкой, который гарантированно уничтожал американские «першинги». Правда, получалось, что для этого надо устроить ядер­ный взрыв над Москвой... Но этому ужаснулись только потом, при Горбачеве, а пока военная промышленность осваивала выделяемые ей миллиарды.

По мнению посла в Соединенных Штатах Анатолия Добрынина, в 1983 году советско-американские отношения еще больше ухудшились, они оказались в низшей точке со времен начала холодной войны. Со­ветские политики не уловили, что Рейган говорил об оборонительном оружии. Он не собирался нападать. Он хотел гарантировать своей стране безопасность от ядерного удара.

Рейган пытался установить личный контакт с Андроповым, что­бы обсудить пути улучшения двухсторонних отношений. Юрий Влади­мирович не верил в искренность американского президента. Это была характерная для Андропова подозрительность, воспитанная в нем дол­гим жизненным опытом, писал Александров-Агентов.

Генеральный секретарь видел в американском президенте чело­века, готового поднять градус конфликта до прямой конфронтации, и, по существу, готовился к войне. Андропов даже допустить не мог, что Рейган искренне пытается сделать шаг ему навстречу. В середине мая Рейган заявил, что если Андропов приедет на сессию Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорк, то он готов с ним встретиться. Москва никак не реагировала. Вопрос о встрече с американским президентом отпадал даже не по политическим соображениям.

Андропов уже совсем не мог ходить.

Председатель КГБ Чебриков, понимая, что в ноябре генераль­ный секретарь просто не сможет подняться на трибуну Мавзолея, 11 мая 1983 года написал в ЦК записку:

«В период проведения партийно-политических мероприятий на Красной площади выход из Кремля к Мавзолею В.И.Ленина осуще­ствляется по лестнице в Сенатской башне. Разница в уровнях тротуа­ра в Кремле и у Мавзолея В.И. Ленина более 3,5 метра.

Считали бы целесообразным вместо существующей лестницы смонтировать в Сенатской башне эскалатор.

Просим рассмотреть».

28 июня решение политбюро было принято — «устройство эска­латора в Мавзолее В. И. Ленина». Но эскалатор Андропову уже не по­надобился — он совсем слег...

21 июля американский посол в Москве передал Андропову лич­ное письмо Рейгана. 1 августа Андропов ответил. Он предлагал со­здать конфиденциальный канал связи для обмена мнениями. Приехавше­го в отпуск из Вашингтона посла Добрынина Юрий Владимирович расспрашивал, что Рейган за человек. С одной стороны, враг Совет­ского Союза, с другой — в переписке выглядит разумным человеком, который не прочь улучшить отношения,..

Но попытка снизить накал противостояния двух великих ядер­ных держав не удалась из-за сбитого южнокорейского самолета.

1 сентября 1983 года Андропов провел последнее заседание политбюро и ушел в отпуск. Он в тот же день прилетел в Симферо­поль, а не в Кисловодск, где обычно отдыхал.

Рано утром 1 сентября 1983 года советский самолет-перехват­чик Су-15 двумя ракетами сбил южнокорейский гражданский самолет «Боинг-747». Экипаж и все пассажиры погибли. Мир был потрясен.

2 сентября — уже без Андропова — вновь собрали политбюро. Вел его Черненко. Он только что вернулся из отпуска, но выглядел неважно.

Быстрый переход