Но всё-таки один школьник у нас был. Хоть тогда учиться ребята начинали с восьми лет, а Юре только шел восьмой, он, мечтавший о школе уже давно, 1 сентября 1941 года отправился в первый класс. Даже в тот военный сентябрь мы постарались всё-таки отметить такой день. Я с утра пораньше побежала на ферму, а к восьми была уже дома. Провожали Юру братья, Зоя и я. Он шел гордый, в наглаженной матроске, с Зоиным портфелем, в котором лежал аккуратно обернутый в газету его первый учебник – букварь».

В середине сентября произошло событие, которое навсегда запомнилось жителям Клушина и которое упоминают все биографы космонавта, особенно писавшие для детей, как некий толчок, пробудивший в деревенском мальчишке мечту о небе. Сам Юрий Гагарин в книге «Дорога в космос» описывал этот эпизод так (цитирую по изданию 1961 года):

«Наступил сентябрь, и я со своими сверстниками направился в школу. Это был долгожданный торжественный и всё же омраченный войною день. Едва мы познакомились с классом, начали выводить первую букву „А“ да складывать палочки, как слышим:

– Фашисты совсем близко, где-то под Вязьмой…

И как раз в этот день над нашим селом пролетело два самолета с красными звездами на крыльях. Первые самолеты, которые мне пришлось увидеть. Тогда я не знал, как они называются, но теперь, припоминаю, один из них был „ЯК“, а другой „ЛАГГ“. Он был подбит в воздушном бою, и летчик тянул его из последних сил на болото, поросшее кувшинками и камышом. Самолет упал и переломился, а пилот, молодой парень, удачно выпрыгнул над самой землей.

Рядом с болотцем, на луг, опустился второй самолет – „ЯК“. Летчик не оставил товарища в беде. Все мы, мальчишки, сразу побежали туда. И каждому хотелось хоть дотронуться до летчиков, залезть в кабину самолета. Мы жадно вдыхали незнакомый запах бензина, рассматривали рваные пробоины на крыльях машин. Летчики были возбуждены и злы. Жестикулируя руками, они говорили, что дорого достался немцам этот исковерканный „ЛАГГ“. Они расстегнули свои кожаные куртки, и на их гимнастерках блеснули ордена. Это были первые ордена, которые я увидел. И мы, мальчишки, поняли, какой ценой достаются военные награды.

Каждый в селе хотел, чтобы летчики переночевали именно у него в доме. Но они провели ночь у своего „Яка“. Мы тоже не спали и, поеживаясь от холода, находились с ними и, перебарывая молодой сон, не спускали с их лиц слипающихся глаз. Утром летчики улетели, оставив о себе светлые воспоминания. Каждому из нас захотелось летать, быть такими же храбрыми и красивыми, как они. Мы испытывали какое-то странное, неизведанное чувство».

В более поздних источниках эпизод оброс множеством красочных подробностей, превратившись в полноценное приключение. Дескать, летчики не просто провели ночь на болоте, а призвали местную детвору помочь им – принести ведра, чтобы перелить горючее с подбитого «ЛаГГа» в баки исправного «Яка». Причем сознательный Юра принес не только ведро, но и свежий хлеб, и кринку с молоком, и вареное мясо. Благодарные летчики угостили его шоколадом и дали посидеть в кабине «Яка». Фигурируют в рассказах и ордена, которые летчики получили «за Финляндию и Испанию». К сожалению, нигде не называются конкретные модели самолетов, но, вероятнее всего, то были истребители «ЛаГГ-3» и «Як-1», принятые на вооружение перед самой войной и выпускавшиеся большими партиями. Пилотам пришлось повозиться, размещаясь вдвоем в тесной кабине одноместного «Яка», но, если верить рассказам бывалых летчиков, такое вполне возможно.

Еще позднее Валентин Алексеевич сообщил, что пилот «ЛаГГа» вышел на связь с космонавтом (цитирую по книге «Мой брат Юрий» 1972 года издания):

«Вскоре после своего полета в космос Юра получил письмо из города Горького.