Прошли еще метров пятьсот. Ход постепенно суживался; Богдан двигался, опираясь руками на настил, поросший какими-то лишаями. К счастью, становилось суше, жижа уже не чавкала под ногами.

Шкурат опять подал знак остановиться. Ход раздваивался. Старик вынул из кармана бумажку, долго разглядывал ее, недовольно хмыкал.

— Подождите здесь, — сказал и повернул налево.

Через несколько минут вернулся, пятясь назад. Помолчал немного, снова вытащил бумажку.

— Дела наши усложняются, — сказал. — Там завал…

Заремба придвинулся к старику.

— Как же быть?

— Попробуем в обход. Это дальше, и путь хуже, но ничего не поделаешь…

Шли еще с полчаса. Вдруг Шкурат погасил фо­нарик. Поднял руку, призывая к вниманию.

— Гасите свет! — прошептал. — И тише!

Бесшумно шагая, добрались до поворота. Впереди мерцал слабый огонек.

— Там кто-то есть, — прошептал Богдан. — Подождите здесь, я пойду вперед.

Опустив на землю мешок, он вытащил из кармана пистолет и двинулся по направлению огонька, который проступал все явственнее. Скоро Богдан понял, что это свет от фонаря. Подняв пистолет, он сделал еще несколько бесшумных шагов, потом лег на пол и пополз. Услышав голоса, на мгновенье за­мер. Потом заглянул за угол.

Узкая, точно склеп, пещера. Фонарь, подвешенный к сырому потолку, освещал мужчину и женщину, которые сидели на сбитом из неструганых досок лежаке. Несколько книжек, кастрюля, миска. Рядом с фонарем свешивалась полотняная торба.

— Руки вверх! — крикнул Богдан. — Не двигаться!

— Ой! — испуганно воскликнула женщина. Мужчина, сидевший рядом с ней, медленно поднял вверх худые, белые руки.

За спиной у Богдана уже тяжело дышали Заремба и Шкурат.

— Кто такие?

— Не трогайте нас, — сползла с лежака и упала на колени женщина. — Мы бедные люди, не делаем ничего плохого.

— Кто вы? — повторил свой вопрос Богдан.

— Это мой муж, Арон Чапкис, — плакала женщина, — а я его жена. Не трогайте нас, мы бедные евреи, и ничего у пас нет.

— Прекрати! — вдруг злобно воскликнул мужчина. — Мне не страшно, стреляйте! — рванул на запавшей груди грязную сорочку, дико сверкнул глазами. — Стреляйте!

Заремба сказал:

— Спрячь оружие, Богдан. А вы успокойтесь, никто не собирается вас убивать.

— Не трогайте нас, господа, — рыдала женщина. — Мы и так не знаем, на каком свете живем…

— Замолчи, Циля! — набросился на нее муж. — Не унижайся!

Заремба сел на ящик, заменявший стул. Женщина отшатнулась от него и прижалась к ногам мужа. В свитере с порванными рукавами, небрежно причесанная, с изнуренным лицом и бескровными губами, она казалась выходцем с того света.

— Успокойтесь, — ласково промолвил Заремба. — Мы — ваши друзья.

Евген Степанович помог мужу уложить женщину на постель, укрыть ватным одеялом.

— Давно здесь скрываетесь? — спросил Заремба.

Арон сидел на лежаке, опустив костлявые руки на колени. Он смерил Евгена Степановича долгим взглядом и спросил:

— Кто вы такие? Как сюда попали?

— Люди… — усмехнулся Заремба. — А попали, потому что нужно…

— Тут никому ничего не нужно, — утомленно сказал Чапкис. — Тут лишь мы и крысы…

— Давно скрываетесь? — снова спросил Заремба.

— Год…

— Год?! — переспросил Богдан.