— Да, — ответил президент. — Личная встреча, без вмешательства извне, без предубеждения, без международной прессы, которая будет обсуждать каждое слово, без политических ограничений. — Он помолчал и обвел взглядом сидящих перед ним. — Необычные переговоры, но, думаю, избиратели примут их, когда узнают о результатах.

— Расскажете, где и каким образом проходили переговоры, господин президент? — спросил Дэн Фосетт.

— После смены яхт мы пересели в гражданский вертолет и улетели в маленький аэропорт в пригороде Балтимора. Там мы пересели в самолет, принадлежащий моему старому другу, пересекли Атлантический океан и сели на заброшенной посадочной полосе на восточном краю пустыни Атар, в Мавритании. Там нас ждали Антонов и его люди.

— Мне казалось… сообщали, — неуверенно сказал Джесс Симмонс, — что Антонов на прошлой неделе был в Париже.

— Георгий провел короткие переговоры с президентом Л’Эстранжем в Париже, прежде чем прилететь в Атар. — Он повернул голову и посмотрел на Фосетта. — Кстати, Дэн, маскарад был великолепный.

— Нас едва не поймали.

— Поначалу я буду отрицать использование двойника как явную нелепицу. Со временем, когда я буду готов, я все объясню прессе.

Сэм Эммет оперся локтями на стол и подался к президенту.

— Сэр, вам сообщили, что „Орел“ затоплен со всем экипажем?

Президент несколько отсутствующим взглядом удивленно смотрел на него. Потом его взгляд сфокусировался, и он сказал:

— Нет, я этого не знал. Я хочу получить полный отчет, Сэм, как можно быстрей.

Эммет кивнул.

— Он будет у вас на столе раньше, чем мы разойдемся.

Оутс пытался справиться с эмоциями. То, что встреча на высшем уровне, имеющая серьезные последствия для международной политики страны, прошла без ведома государственного департамента, просто немыслимо. Никто ничего подобного не помнит.

— Думаю, все здесь хотят знать, что вы обсуждали с Георгием Антоновым, — сдержанно сказал он.

— Очень продуктивный обмен уступками, — ответил президент. — Главным пунктом повестки было разоружение. Мы с Антоновым обсудили все аспекты и договорились прекратить производство ракет и начать разоружение. Выработана сложная формула, которая в простом изложении означает следующее: на каждую уничтоженную русскую ракету будет приходиться одна наша; инспекторы на местах будут контролировать все операции.

— Франция и Англия никогда не согласятся на это, — сказал Оутс. — Их ядерный арсенал не зависит от нашего.

— Мы начнем с ракет самого дальнего действия и постепенно перейдем к другим вооружениям, — невозмутимо ответил президент. — Европа неизбежно присоединится к нам.

Генерал Клейтон Меткалф покачал головой.

— Я бы сказал, чрезвычайно наивное предложение.

— Это начало, — решительно сказал президент. — Я верю, что Антонов сделал свое предложение искренне, и намерен проводить его программу разоружения.

— Я подожду с выводами, пока не изучу формулу, — сказал Симмонс.

— Справедливо.

— Что еще вы обсуждали? — спросил Фосетт.

— Торговое соглашение, — ответил президент. — Вкратце, если мы разрешим русским вывозить продукцию наших фермеров на их судах, Антонов обещает платить самые высокие мировые цены и, что самое главное, не закупать продукты у других государств, если мы можем выполнить заказ. Иными словами, американские фермеры становятся исключительными поставщиками продуктов Советам.