Я мог бы ответить, что он, например, играл в солдатиков всю свою жизнь – и даже в Конго. Но он бы меня не понял. Я только незаслуженно обидел бы его.

– Давай объясню по-другому. Представь, где-нибудь в Лос-Анджелесе или Лондоне идет борьба за то, чтобы опередить конкурента, сорвать прибыль, или возникла интрижка с чужой женой, – все перипетии только прибавят немного драматизма в пресную жизнь.

– Ну и что?

– Ничего особенного. На Сицилии идет та же игра, только гораздо более жестокая. Здесь законы вендетты: око за око – не больше и не меньше. Постороннему наши законы могут показаться варварскими. Мы целуем убитых, припадая губами к кровавым ранам, и клянемся словами: «Так же я буду пить кровь твоего убийцы».

Даже мысль об этом задела что-то внутри меня, По телу пробежал холод, как от прикосновения змеи.

– Ты сказал «мы», – заметил Бёрк. – Относишь и себя к ним?

Я посмотрел вдаль на прогулочный пароход, огибавший мыс, на огни города и вспомнил свою школу в Лондоне при соборе Святого Павла, имение Вайетов, Гарвард и рассмеялся.

– В любой деревушке на Сицилии, если я назову имя деда и скажу, что я его родственник, мне поцелуют руку. Здесь другой мир, Шон. Вот что я пытался тебе втолковать.

Но мне кажется, тогда он ничему не поверил, считал, что я преувеличиваю. Он согласился со мной позже.

Охранник не носил оружия, но человек, вышедший за ним из сторожки, держал на привязи двух мастиффов, свирепых псов породы, распространенной на острове со времен норманнского владычества. Еще один с пистолетом-автоматом в руке возник из-за кустов.

Одетый в опрятную униформу цвета хаки, своими усиками и очками в металлической оправе охранник напоминал, скорее, страхового агента. Некоторое время он и его помощники находились, видимо, в затруднении, взирая на нас, причем собаки не издали ни звука, что выглядело довольно зловеще.

Я открыл дверцу и вылез из машины.

– Меня ждут, – обратился я к ним. – Вас, вероятно, предупредили.

– Только одного человека, синьор, а не троих. Машины через ворота не пропускают, кроме машины капо. Таковы правила.

Я осторожно достал вальтер из кармана, и тотчас же раздался щелчок – джентльмен с пистолетом-автоматом взвел курок. Через прутья решетки я протянул вальтер рукояткой вперед.

– Вот моя визитная карточка. Передайте ее Марко. Марко Гаджини. Он вам все объяснит.

Охранник пожал плечами.

– Хорошо, можете войти, но другие пусть остаются в машине.

Из-за поворота дорожки показался Марко, остановился возле сторожки, взглянул на «мерседес», Бёрка и Чиккио, а затем кивнул.

– Открой им ворота, пусть заедут.

Бдительный страж запротестовал:

– Не могу, вы же знаете правило – въезд только для машин семьи.

Марко встряхнул его за ворот пиджака:

– Дурак, станет ли человек убивать своего деда? Отойди с дороги.

Он вынул вальтер из рук охранника, опустил в свой карман и подтолкнул все еще сомневающегося сторожа к будке. Ворота, видимо, управлялись автоматикой: они распахнулись с легким шелестом, и Марко подошел к нашей машине.

– Подъеду к дому вместе с вами.

Мы сели с ним позади Бёрка, и Чиккио медленно тронулся.

– У вас перемены, – обратился я к Марко. – Попасть в Уэст-Пойнт было бы легче.

– Электроника следит за стенами по всеми периметру, – ответил он серьезно. – Так что через них никто не проникнет. Обычно, как вы сейчас слышали, сюда не впускают никакие машины, кроме своих. Несколько лет назад мы обнаружили взрывное устройство в одной из машин, когда капоустраивал прием.