– Все правильно. Я двадцать лет прослужил в британской армии – десантником. В отставке с прошлого года. Сейчас уполномоченный представитель правительства Катанги.

– В Конго? – спросил я.

– Готовлю спецподразделение по наведению порядка. Коймбра обещал подобрать мне людей. Этот ублюдок даже не попытался. Сейчас у меня стоит старенький «DC-3» на полевом аэродроме, и нет никого, кто собирался бы на нем лететь.

– Кроме меня.

Эти слова вырвались у меня нечаянно, но я тут же понял, что их невозможно взять назад. С одной стороны, я сказал так из благородных побуждений, однако имелись и другие причины, по которым меня потянуло к нему. Психолог в них легко бы разобрался. Слишком рано я потерял отца, а вместе с ним – часть семьи с его стороны, и мне всегда не хватало отцовской заботы. Теперь же бежал от недавнего прошлого, стараясь стереть из памяти события последних месяцев, когда лишился и матери, у меня остался только один родной человек на свете – дед Единственный, кого я боялся полюбить.

Слова Бёрка оборвали мои мысли.

– Ты серьезно? – спросил он мягко.

– Должен признаться, Коймбра – первый человек в моей жизни в которого я стрелял, – ответил я.

– Четыреста тысяч франков в месяц, – предложил он, – и полное содержание.

– Включая и саван? Слышал, они тут довольно грубые.

Он мгновенно изменился, тут же став другим человеком. Рассмеявшись, потянулся ко мне и сжал мою руку.

– Я научу тебя, Стаси, научу всему. Мы пройдем Конго из конца в конец и вернемся смеясь, с карманами, набитыми золотом.

Раскаты грома прогрохотали вдали, как эхо барабанного боя, и следом хлынул тяжелый, теплый дождь, глухо стуча в брезентовую крышу. Воздух вокруг был наэлектризован. Меня охватило возбуждение – наверное, оттого, что я страстно хотел стать таким, как он. Жестким, бесстрашным, невозмутимо смотрящим жизни в лицо и управляющим ею.

Мы тряслись в кузове грузовика, пробиравшегося сквозь ночь, наполняя свои легкие пылью Африки. Господи, как же я был счастлив тогда, счастлив впервые за много лет.

Наступили замечательные времена – самые лучшие в моей памяти. Тяжелая походная жизнь, изматывающая подготовка. Тогда я впервые оценил физическую силу и понял, что такое сила духа, обнаружил, как, наверное, и многие мужчины, что могу преодолеть страх. А радость преодоления и есть, наверное, самое стоящее в жизни.

Бёрк никогда не был удовлетворен. Во время одного из коротких периодов затишья он даже заставил нас пройти парашютную подготовку, мы прыгали над аэропортом в Лумбо. Нам очень пригодились тренировки, когда, опередив силы Симба, мы месяц спустя десантировались в Касаи, одном из ключевых пунктов операции. Нам удалось пройти пару сотен миль сквозь занятые неприятелем джунгли, освободить блокированных там девятерых монахинь – миссионерок.

Увеселительная прогулка прибавила еще одну звезду на погоны Бёрка, он стал полковником, а я дослужился до капитана, а будь все иначе, я учился бы только на третьем курсе Гарварда. Однако моя нынешняя жизнь была увлекательна, полна энергии и романтики, и деньги текли к нам рекой, как он и обещал. Спустя два года те из нас, кто уцелел, мечтали выбраться оттуда, хоть в чем мать родила.

Положение между двумя крайностями сильно повлияло на мой характер, но Пьет Джейгер, один из немногих, оставшихся в живых из нашего самого первого состава, не изменился нисколько. Как ни странно, он не был расистом, хотя происходил из маленького городка в Северном Трансваале, где, например, кафров не считали людьми.

Пьет присоединился к нам потому, что дух приключений и наличие денег в кармане выгодно отличались в сравнении с нудной работой на семейной ферме, где вдобавок ко всему хозяйничал его отец, а он принадлежал к типу суровых воспитателей с хлыстом в одной руке и Библией в другой.