Подниматься надо было всего футов шесть, но это расстояние казалось ему просто огромным. Забраться по веревке Уоллс мог, только уподобившись обезьяне. Он зажал веревку ботинками, закрыл глаза и подтянулся на руках. Боже, как растягивается веревка — под его весом, под весом обреза на плече, всяких подсумков на ремне, под весом патронов к обрезу, которыми набиты карманы.
Продвигаясь вверх, Уоллс лихорадочно молился, Господь наверняка должен был услышать его молитвы. И тут он почувствовал, как руки Фуонг подхватили его и потащили вверх. Его охватила паника, что было хуже всего в данный момент, и все же каким-то образом он сумел забраться в трубу.
Внутри трубы он сел, тяжело дыша, и тут же почувствовал боль во всем теле. Ладони кровоточили — так крепко сжимал он ими веревку, саднило плечо — оказывается, он оцарапал его о край трубы. Да не только плечо. Бедро и рука тоже давали о себе знать. Но сейчас не хотелось даже думать об этом, только бы вдохнуть побольше воздуха. С удовольствием выкурил бы сейчас сигарету.
Фуонг что-то говорила. Отдышавшись, Уоллс сказал ей:
— Эй, не тарахти, милая. Извини, но я не понимаю, что ты стрекочешь.
Но жесты он понимал, а Фуонг призывала его куда-то посмотреть.
Теперь и ему пришло в голову посмотреть, куда же они все-таки попали. Да, а ведь попали они в никуда, примерно через шесть футов труба заканчивалась шлакобетонной стеной.
Так для чего тогда нужна эта чертова труба? — с горечью подумал Уоллс, понимая, что попал в очередную ловушку.
И тут он увидел, для чего она была нужна: возле стены стоял металлический ящик, а в него и из него из разных мест в стене шли металлические трубки.
Уоллс подполз ближе.
Ящик был закрыт на висячий замок, чтобы в него нельзя было забраться, но сам по себе ящик выглядел довольно хлипким, так что его можно было просто разбить.
На ящике было написано:
«Панель предохранителей входной двери, ВВС США LСА-8566033».
Снова это слово, знакомое по тюрьме: «дверь». ДВЕРЬ. ДВЕРЬ.
Вот через нее мы и попадем внутрь, подумал Уоллс и принялся ломать ящик.
Дилл слышал стрельбу впереди, она все усиливалась, превращаясь в невероятный грохот.
— Ох, Господи! — воскликнул он, обращаясь к сержанту.
И в этот момент в нескольких сотнях футов впереди второй вертолет вспыхнул, словно гигантский костер, пламя осветило небо и деревья.
Дилл пошатнулся и упал. В приборе ночного видения все слилось в сплошное пятно, лейтенант заморгал, чтобы избавиться от мелькавших в глазах искр. Нельзя ведь смотреть на взрыв, вспомнил он.
Оглянувшись назад, Дилл увидел, что большинство его людей, пожалуй, даже половина, все еще пробирались по льду русла, подталкивая друг друга, проваливаясь в ямы, цепляясь за камни. Вся рота, наверное, поднимется на холм только через час.
Но уже сейчас в его распоряжении двадцать пять человек, вооруженных автоматами, винтовками М-16 Дилл слышал отчаянную стрельбу впереди, так что нельзя было терять времени.
— Мы почти на месте, — сказал он.
— Боб, да они нас тут всех перебьют, — заметил один из солдат.
— Да, Боб, похоже, у нас совсем мало шансов, — поддержал его другой.
— Я думаю, русские не знают, что мы здесь, — ответил Дилл, — а ребята, которые сейчас атакуют, рассчитывают на нас. Им сейчас очень трудно.
Дилл знал, что не обладает красноречием, и даже по его понятиям, эта маленькая речь прозвучала не слишком убедительно, но он, по крайней мере, не мямлил и не порол чушь. Поэтому Дилл просто повернулся и пошел вперед по снегу между деревьями, задаваясь вопросом, туда ли он движется. Лейтенант надеялся, что его люди пошли за ним, но не хотел оглядываться и проверять, потому что это могло смутить их. |