— Люби меня, Эдриен, — грубо скомандовал он. — Люби меня!

Ее единственным ответом был хриплый стон.

— Скажи мне, что ты хочешь меня, девушка, — жадно потребовал он рядом с ее губами.

— Пожалуйста… — вырвался у нее приглушенный ответ, и она с силой зажмурила глаза. Я остановлю его прямо через минуту. Это будет легче сделать, если я не буду смотреть на него.

— Ты хочешь меня, Эдриен? — спросил Хок, прерывая их поцелуй. Ее просьба была недостаточным ответом, он должен услышать, как она скажет нужные слова. Что даже с закрытыми глазами она знает, что это он лежит на ней сверху, он целует ее.

Но она не ответила, и ее глаза оставались закрытыми.

Хок застонал и не обращая внимания поцеловал ее снова, и на мгновение потерял голову от структуры и вкуса ее сладких губ. Но сомнение билось в нем. Он сознавал, что если он не будет настаивать на ее словах, он смог бы даже отнести ее в постель этой ночью в ее чувственном, пьянящем возбуждении. Но он не хотел, чтобы Эдриен не осознавала, что она делает. Он хотел ее бодрствующей, в полном сознании и просящей его прикоснуться к ней. Он хотел, чтобы она встречала его взгляд ровно, с откровенным, беззастенчивым голодом, и сказала ему нужные слова. Хок, с трудом дыша, оторвал свой рот от ее рта.

— Открой глаза, Эдриен. — Он заставил себя лежать спокойно; его бедра застыли рядом с соблазнительным изгибом ее тела.

В этот момент были слышны только их поверхностные дыхания, их губы находились в дюймах друг от друга.

— Посмотри на меня. Произнеси мое имя. Сейчас, — приказал Хок.

Глаза Эдриен лишь немного приоткрыла глаза. Не заставляй меня признавать это… не проси так много! — умоляли они. И снова, ее тело выгнулось вверх, умоляя его лечь на ее сверху, вовлечь ее в пьянящее возбуждение так, что утром она сможет притвориться, что у нее не было выбора.

— Посмотри на меня и произнеси мое имя. — Его голос резко оборвался на этих словах. Его прекрасный, чеканный рот парил всего лишь в шепоте от ее губ.

Эдриен безмолвно уставилась на него. Слезы жгли ей глаза, угрожая пролиться вниз, на ее щеки.

— Почему ты не можешь сделать этого? — требовал он, его акцент как будто набрасывал бархат на разбитое стекло. — Неужели это невозможно? Сидхок. Это все, что тебе нужно сказать. Или Джеймс, или даже Лайон. И Лэрд Дуглас подойдет! Все, кроме Адама.

Эдриен смотрела, чувствуя отвращение к собственной душащей ее слабости. Она ничему не научилась! Еще один дюйм, одно маленькое движение, и она потерялась бы как никогда раньше. Куда пойдет тело… туда последует и сердце… скажи его имя и поцелуй его снова, и ты можешь попрощаться со своей душой. Этот мужчина обладает властью уничтожить тебя так, как никогда не смог бы Эберхард.

— Что тебе понадобиться, чтобы забыть его?

И он думал, что это был Адам, но это не Адам. Это Эберхард. И от нее не осталось бы ничего, если бы она снова сваляла дурака.

— Скажи мое имя, девушка, во имя любви к Богу! — заорал Хок. Он дрожал от смешения едва сдерживаемой страсти и недоверия, от того, что она могла отвечать ему так эротично, так всецело, но при этом отказалась назвать его имя. — Есть ли вообще какой-нибудь шанс для меня, Эдриен, позови меня! Если ты не можешь даже назвать мое имя, значит, я получу ни единого шанса когда-либо завоевать твою любовь!

Его последняя просьба была похожа на крик агонии раненого животного; и она приоткрыла ее сердце. Пульс бился на его шее и она подняла руку, чтобы приложить дрожащие пальцы к этому месту. Все сильнее и сильнее ожесточала она свое сердце, пока оно не оказалось в безопасности за ледником из сожалений и воспоминаний.

Он оттолкнул ее руку.