Бэнкс хотел уточнить, в какой именно день года происходит такое важное событие, но счел за лучшее промолчать. Побоялся даже шутливым вопросом восстановить против себя Джорджа Вудворда.

Они вошли в большую комнату с эркером, в которой стояло несколько столиков, это была столовая, куда радостные постояльцы спешили утром откушать яичницу с беконом. Столы были застелены белыми скатертями, но на них не было ни одного столового прибора, что навело Бэнкса на мысль, что у Вудворда в настоящее время постояльцев нет. Не предложив гостю ни чаю, ни чего‑нибудь покрепче, Джордж Вудворд сел за столик и жестом пригласил Бэнкса устроиться напротив.

– Вы насчет Олдертхорпа, верно?

– Да.

По дороге в Уитернси Бэнкс поговорил с Дженни Фуллер, потому уже был в курсе, о чем ей удалось узнать у Элизабет Белл, сотрудницы социальной службы. А теперь он желал узнать мнение об этом деле полицейского.

– Я предполагал, что эта история еще не закончилась.

– Почему?

– Такие раны не заживают… Они продолжают гноиться.

– Полностью с вами согласен. – Следуя примеру Дженни, Бэнкс решил всеми способами постараться расположить к себе собеседника. – Цель моего приезда – получить любую информацию о Люси Пэйн, – объявил он, наблюдая за выражением лица Вудворда. – Тогда она была Линдой Годвин. Но прошу вас: пусть все, о чем мы говорим, останется между нами.

Вудворд, побледнев, присвистнул сквозь сжатые зубы:

– Господи, вот уж никогда бы не подумал. Линда Годвин? Я же видел ее фотографию в газете, но не узнал. Бедная девочка!

– Была когда‑то.

– Неужели вы думаете, что она причастна к преступлениям, которые совершил ее муж?

– Мы пока не знаем. Она все время твердит, что ничего не помнит. У нас против нее только косвенные улики.

– А вы сами что думаете?

– Мне кажется, что она преуменьшает свою роль в преступлениях Пэйна, но была ли она соучастницей убийств, я не знаю.

– Чем могу помочь? Когда я ее встретил, ей было всего двенадцать… но вела она себя как взрослый человек – такие на себя взвалила обязанности.

Дженни говорила Бэнксу, что Люси заботилась о младших детях; он поинтересовался, не эти ли обязанности Вудворд имеет в виду.

– Да. Она же была самой старшей. Да поймите же вы, ради Христа, у нее был десятилетний братишка, которого регулярно трахали его папаша и дядя, а она, черт возьми, ничего не могла с этим поделать. Да они и с ней проделывали то же самое. Вы можете хотя бы отдаленно представить, что она испытала?

Бэнкс признался, что он не в состоянии.

– Вы позволите закурить? – спросил он.

– Сейчас я принесу пепельницу. Вам повезло, что Мэри сейчас у матери. – Он лукаво подмигнул. – Она бы не разрешила.

Вудворд достал из серванта тяжелую стеклянную пепельницу, поставил ее на стол и, к удивлению Бэнкса, вынул из кармана своего свитера помятую пачку «Эмбаси ригал». Продолжая удивлять гостя, предложил выпить шотландского виски.

– Не знаю, понравится ли. У меня только «Белле».

– «Белле» – это то, что надо, – ответил Бэнкс.

Он решил выпить только одну порцию, поскольку ему предстоял неблизкий путь домой. Они чокнулись, и первый глоток показался Бэнксу восхитительным. Это было отличное средство против холодного дождя, хлеставшего в эркерное окно.

– А вы разговаривали с Люси? – спросил Бэнкс.

Вудворд осторожно потягивал виски.

– Я почти не говорил с ней о том, что происходило в доме.