– С местного телевидения, – сообщила Мэгги, гадая, потрясло ли Клэр это сообщение так же, как предложение телевизионщиков поразило ее саму.

В глазах девушки промелькнул интерес:

– И что они хотели?

– Чтобы я выступила в сегодняшнем ток‑шоу.

– Что вы им ответили?

– Согласилась, – сказала Мэгги таким тоном, будто сама не верила своим словам.

– Круто, – похвалила ее Клэр, с трудом изображая на лице слабую улыбку.

В Англии много приморских курортных городков, которые выглядят так, словно их лучшие дни давно миновали. У Уитернси их, похоже, вообще никогда не было. Весь остров залит солнечным светом, но только не Уитернси. Косые струи надоедливого холодного дождя лились с серого, как будто сделанного из железа, неба, а Северное море гнало на берег волны, которые разливались по грязному песку и гальке. Цветом волны походили на заношенное донельзя нижнее белье. На небольшом расстоянии от пляжа протянулась цепочка сувенирных лавок, развлекательных павильонов и залов игровых автоматов. В послеполуденном тусклом свете их яркие разноцветные огни горели призывно и в то же время предостерегающе; из динамика, установленного над входом в зал игровых автоматов, беспрерывно звучал громкий призыв: «Номер девять, врач велел!», разносящийся по безлюдному променаду.

Все это напомнило Бэнксу, как в давно прошедшем детстве его привозили на отдых в Грейт‑Ярмут, Блэкпул или в Скарборо. Даже в июле и августе погода была такая, что казалось, дождь будет лить в режиме нон‑стоп как минимум две недели. Потому ему приходилось слоняться по развлекательным павильонам, одаривая пенсами одноруких бандитов, и наблюдать, как механическая лапа сбрасывает обратно в накопитель блестящую зажигалку за мгновение до того, как она должна попасть в желоб, а потом в руки победителя. Сам он никогда не играл в бинго, но часто наблюдал, как женщины с обесцвеченными волосами и напряженными лицами подолгу сидят, выкуривая сигарету за сигаретой и напряженно вглядываясь в мелкие цифры номеров на своих карточках.

Но бывали дни и получше: когда он стал повзрослее – ему уже исполнилось десять, – Бэнкс много времени проводил в букинистических магазинах, отыскивая старые книги ужасов или эротические бестселлеры типа «Саквояжников» Гарольда Роббинса или «Пейтон‑плейс» Грейс Метэйлис. Когда ему исполнилось тринадцать или четырнадцать лет и он почувствовал себя слишком взрослым, чтобы проводить время с родителями, он целыми днями слонялся по кафе или прослушивал последние синглы в «Вулвортсе» и местном магазине грампластинок, а еще во время одной из таких поездок он впервые неловко обнял девочку и осторожно поцеловал.

Бэнкс припарковал машину на набережной и, даже не взглянув на море, поспешил к дому – как раз напротив парковки, – в котором отставной инспектор уголовной полиции Джордж Вудворд командовал пансионом. Вывеска «Приют отдыхающих» покачивалась на ветру и скрипела, как ставень в доме с привидениями. Пока Бэнкс дошел до двери, он промок до костей и замерз как собака.

Джордж Вудворд оказался мужчиной аккуратным, даже щеголеватым – седые волосы, ухоженные усы, – но проницательные глаза выдавали бывшего копа. Он, казалось, чувствовал себя виноватым перед посетителями своего заведения: посмотрев поверх плеча Бэнкса на непогоду, медленно покачал головой:

– А я предлагал обосноваться в другом городе, в Торки. Но теща, к сожалению, живет здесь. – Он жестом пригласил Бэнкса войти. – А вы знаете, тут не так уж плохо. Вам просто не повезло приехать в такой день, только и всего. Да и сезон еще не начался. Возвращайтесь попозже, когда выглянет солнце. Это совершенно другой мир.

Бэнкс хотел уточнить, в какой именно день года происходит такое важное событие, но счел за лучшее промолчать.