– Джанет?

– Что? До меня не дошло, что вы задали вопрос.

– Вы согласны с результатами вскрытия?

– Не знаю. Я не считала, лишь пыталась спасти свою жизнь.

– А вы уверены, что били его не из чувства мести за Денниса?

– С чего вы взяли?

– Судя по числу и силе ударов, положению жертвы…

Джанет побагровела:

– Вы называете эту скотину жертвой? Деннис лежал на полу, и кровь вытекала из него вместе с жизнью. А вы называете Теренса Пэйна жертвой? Да как у вас язык поворачивается!

– Сожалею, Джанет, но именно так он будет именоваться при рассмотрении дела в суде, так что вам лучше свыкнуться с этой мыслью.

Джанет ничего не ответила.

– Зачем вы задали санитару «скорой» вопрос: «Он подох? Я убила эту скотину»? Что вы хотели этим сказать?

– Не знаю. Я даже не помню, говорила я это или нет.

– Это может быть истолковано так, будто вы намеревались убить Теренса Пэйна, вам понятно?

– Я отлично понимаю, что мои слова могут быть истолкованы как угодно, в том числе и так.

– Так вы намеревались убить его?

– Нет! Я же сказала вам: просто пыталась защитить свою жизнь. Почему вы мне не верите?

– Тогда как вы можете объяснить удары сзади по голове? Когда они могли быть нанесены, если рассматривать последовательность событий?

– Я не знаю.

– Постарайтесь вспомнить.

– Может быть, когда он нагнулся в поисках мачете.

– Ну вот! Но вы не помните, как наносили удары?

– Нет, думаю, что, должно быть, тогда и ударила, если вы так хотите.

– Ну а что вы скажете о двух ударах по темени? Доктор Макензи уверяет, что они были нанесены с большой силой. И это были не поспешные и не случайные удары.

Джанет покачала головой:

– Я не знаю. Не знаю!

Подавшись вперед, Энни взяла Джанет за подбородок и посмотрела прямо в ее затуманенные, испуганные глаза:

– Послушайте меня, Джанет, Теренс Пэйн был выше вас ростом. По силе и углу следа от этих ударов можно сделать одно‑единственное предположение: они были нанесены, когда он сидел, а у нападавшего было более чем достаточно времени, чтобы замахнуться и… ну, дальше понятно. Так что, Джанет, расскажите мне правду. Это ваше дело, верить мне или нет, но я пытаюсь вам помочь.

Повернув голову, Джанет освободила подбородок и, отведя взгляд, уставилась в сторону:

– Что вы хотите от меня услышать? Что бы я ни сказала, все оборачивается против меня.

– Неправда. Вы не улучшите своего положения, если будете лгать или утаивать что‑то от следствия. Тогда вас обвинят в лжесвидетельстве. Правда – вот ваша лучшая защита. Неужели вы думаете, что среди присяжных найдется хоть один человек – если, конечно, до этого дойдет, – который не проявит к вам симпатию в сложившейся ситуации? Даже если вы признаетесь, что на некоторое время потеряли контроль над собой?

– Так что я, по‑вашему, должна сказать?

– Правду! На самом деле он опустился на пол, а вы, не помня себя, ударили его за то, что он сделал с Деннисом. Так все было?

Джанет вскочила с кресла и принялась ходить взад‑вперед по гостиной, сжимая и разжимая кулаки:

– Да! Да! Ну и что? Да это мелочь по сравнению с тем, что он заслужил!

– Так вы наконец‑то вспомнили?

Джанет остановилась, плеснула себе джина, залпом выпила и ответила:

– Нет, но, если вы так говорите, я же не могу отрицать, противореча результатам вскрытия.

– Патологоанатомы тоже могут ошибаться, – сказала Энни, хотя относительно числа и силы ударов, положения, в котором находился Пэйн, сомнений в правильности заключения патологоанатома у нее не было.