Губы ее дернулись в слабой улыбке. Конечно, это был совет дилетанта профессиональной целительнице — и все же она была благодарна ему за искреннюю заботу.

— Я все так и сделаю. Спасибо.

Она вышла, оставив его снимать нагар со свечей, и вернулась в крепость, где уже витали ароматы приготовленного едва ли не всем городом пиршества. Очень скоро ее и сыновей накормили до отвала; впрочем, она проследила, чтобы солдаты и командиры ели не хуже. Насытившись, она заговорила с ними о грозящей Британии угрозе, о том, что Кэр-Гретне необходимо вооружаться и готовиться к обороне. Военные отозвались на это возбужденным обсуждением того, что им необходимо сделать в первую очередь, где и что достать, что и от кого требовать и так далее.

Она так и оставила их за этим оживленным спором, а сама вышла в отведенную ей опочивальню, изможденная, разбитая телом и душой. Впрочем, если уж на то пошло, и скорый рассвет вряд ли обещал ей облегчение.

Глава двенадцатая

Тревор Стирлинг уже много лет не бывал в Йоркширских Дейлах. Собственно, он и приезжал-то сюда всего раз, со школьной экскурсией, но и одного раза ему хватило, чтобы на всю жизнь запомнить невероятный пейзаж из беспорядочно нагроможденных известняковых утесов, глубоких, загадочных пещер, прорубленных ледником расселин и карстовых провалов. Когда Стирлинг и преследующие Куту катафракты добрались до Эбройга, он был изрядно раздосадован, когда раскисшая от дождей дорога привела их прямиком к изломанным, искореженным скалам — самой, пожалуй, неудобной в Англии местности для путешествий верхом. К тому же каменистая земля хранила гораздо меньше следов этого саксонского ублюдка — несомненно, именно поэтому тот выбрал более долгий и извилистый путь в Деуир. Всякий раз, когда они упирались в пересекавшие дорогу ручей или ущелье, им приходилось задерживаться и тратить драгоценное время на поиски следов Кутиного отряда — отпечаток подковы в грязи, конский навоз или поломанные кусты.

В отличие от прежней тактики молниеносных налетов на деревни и хутора теперь Кута старательно избегал даже тех редких селений, что встречались в Дейлах. Вместо этого он спешил Пеннинским трактом к реке Эйр, внезапно возникшей перед катафрактами вспухшим от дождей, белым от меловых частиц потоком. Вырвавшись из скал, река несколько успокоила свой бег и текла дальше в широком русле по долине, где только предстояло еще вырасти Галифаксу и Лидсу.

На заболоченных берегах гнездились тысячи птиц — куликов, уток и прочей болотной дичи. Что пришлось Стирлингу гораздо меньше по душе — так это то, что эти же болота служили домом и бесчисленным комарам и другим кровососам, которые не давали им покоя по ночам, останавливались ли они на пару часов соснуть или продолжали скакать вперед. И конечно, днем и ночью не смолкал хор миллионов лягушек. Стирлинг, непривычный к сельской жизни, тем более к лишенной пестицидов, техники и промышленного загрязнения сельской жизни, за всю свою жизнь не слышал и сотой доли такого числа лягушек. Порой ему казалось, что ночная тьма вот-вот расколется, не выдержав такого звукового напора.

Двухсоткилометровая погоня привела их наконец к устью реки Оуз, впадавшей в Хамбер. Отряд остановил лошадей на илистом берегу, глядя на возникшую перед ними водную преграду. Единственным средством переправиться через нее был паром, который Кута, проскакавший здесь днем, если не двумя, раньше, предусмотрительно затопил у противоположного берега. Над, торчавшими из воды деревянными обломками кружили вороны, что наводило на невеселые мысли о судьбе паромщика.

Анцелотис долго и замысловато выругался.

— Но ведь ничто не мешает нам сколотить хотя бы плот для переправы? — с надеждой в голосе предположил юный Клинох.

Прежде чем Анцелотис успел ответить, на дальнем берегу показался конный дозор саксов: река отделяла Эбройг от саксонских владений в Деуире.