|
Она не сможет забыть! Пока она не может! Да и каждое ее утро начиналось с разрывающих душу воспоминаний, зеркало на долгие десять минут повергало ее в пучину ужаса и страха. Хоть она и старалась не смотреть и все же не могла. Ей нужна была эта терапия как воздух, потому что ночи высасывали из нее силы, они рвали сильнее чем воспоминания, она задыхалась в этом браке, она хотела свободы! Казалось еще чуть — чуть и она захлебнется горечью, еще чуть — чуть и она бросит все и сбежит к нему, потому что не могла больше терпеть эту агонию, эти бесконечные сравнения и тоску по нему. Она устала представлять, что это его руки касаются ее, его губы целуют. Она устала жить иллюзиями! Но наступало утро, она шла к зеркалу и напоминала себе о ком ее мысли и с кем! Ненавидела себя за эту слабость, за эту какую то патологическую, ненормальную и мазохическую любовь! Боже, она сумасшедшая, но она любит это чудовище и не смотря ни на что, будет продолжать любить и любила бы пока он не убил ее! И даже после бы любила! Что же она за женщина то такая?! Да есть ли у нее гордость, есть ли самоуважение?! А что такое гордость, да и какая гордость может быть в любви?! Когда любишь по- настоящему, нет такого понятия! Да и разве она стала бы счастливее, имея ее? Разве стало бы ей легче? Сердцу не прикажешь, а доказывать ему, что ей все глубоко безразлично не имело смысла, он знал ее лучше всех. Он всегда читал ее как раскрытую книгу и сейчас ничего не изменилось, хоть она и держала себя под контролем, он все чувствовал. ОН все знал! Знал, как ей плохо без него, знал, как она страдает рядом с другим, знал, что она любит его все равно, но также знал, что она помнит все и не простила!
— Мам… — снова позвал Мэтти и Анна очнулась от своих мыслей. Взбередив душу, она не могла уже оставаться спокойной и не могла найти в себе силы, чтобы объяснить сыну ситуацию. Как же это тяжело! Аня попыталась успокоить его, хотя наверно это было неправильно, но Боже, он ведь еще такой маленький, такой ангелочек, верящий в лучшее, верящий в чудеса! Хотелось рыдать от горечи и щемящей тоски. — Сынок мы с папой пока не можем быть вместе, просто… — начала было она, но малыш прервал ее и сказал со слезами: — Мамочка, миленькая, ну пожалуйста, вернись к папе! Я больше не хочу жить с Джо, не хочу чтобы у папы были разные тети! Пожалуйста мамочка! Аня обняла сына и заплакала вместе с ним, покрывая его личико лихорадочными поцелуями. — Тихо, тихо маленький мой, прошу тебя не плачь! Мама что — нибудь обязательно придумает! Обязательно мой милый! Мама все сделает для тебя! Только не плачь, слышишь? — Аня посмотрела в его заплаканные глазки и поцеловала. Малыш же согласно кивнул и прижался к ее груди. — Папа всегда спрашивает о тебе, когда мы бываем вместе! — с надеждой рассказал Мэтти. Аня сглотнула и тихо спросила: — И что он спрашивает? — Ну… Он спрашивает не ругаешься ли ты с Джо, не плачешь ли ты, как чувствуешь себя! А еще папа всегда говорит, что очень любит тебя мам! И сказал, что он просто тебя очень сильно обидел, поэтому мы не живем вместе! Мамочка? Аня сама не замечала, как слезы текли по ее лицу, она весь месяц держалась, скрывала эмоции, прятала их глубоко в себя, особенно, когда Маркус приезжал за сыном. Он всегда делал это сам и всегда она трусливо пряталась в своей комнате, боясь, что не выдержит, боясь, что бросится к нему с криками, чтобы он вытащил ее из этой клетки, в которую она сама себя посадила. Она исчезала в спальне и украдкой выглядывала из окна, впитывая его образ, иногда встречаясь с ним взглядом — он словно чувствовал, что она за ним следит. Между ними проскакивали искры, но она тут же тушила их в себе, отскакивая от окна, словно обжигаясь. Тяжело дыша и еще долго приходя в себя. После этих встреч Джо был особенно напорист в своем желании обладать ей, но она не могла — только не после того, как увидела Маркуса! Это было уже слишком! Но ее муж этого не понимал да и не хотел наверно. |
