Он ловко сделал укол и, поцокав языком, сказал, что это пульпит, а потому надо вскрыть, положить лекарство и прийти дня через два, тогда зубик можно долечить. Руки у Марка оказались хорошие, лекарство подействовало быстро, и Лара расслабилась и даже прикрыла глаза. Но сквозь сомкнутые ресницы было видно, что врач смотрит не только ей в рот, но и на нее… в целом. И увиденное ему нравится все больше и больше.

Когда он вскрыл зуб, положил лекарство и, дав необходимые указания, отпустил ее, Лара встала с кресла не спеша. Движения ее обрели кошачью тягучесть и грацию. Глаза мужчины вспыхнули, и, когда она сказала:

– До встречи через два дня, доктор, – он кивнул и добавил, что будет ждать с нетерпением.

Лара услышала, как медсестра, возившаяся в углу у шкафчика, хрюкнула. Но ей плевать было на сестру и весь ее звуковой диапазон.

И через два дня, закончив работу, Марк тихонько, чтобы не услышала сестра, спросил:

– Где и когда?

– Сейчас, – не раздумывая ответила Лара.

Марк подумал, что завотделением чертовски удачно уехал в очередную командировку, а ключ от его кабинета можно раздобыть путем несложных манипуляций и конфетно-коньячного подкупа коменданта. И врач, и пациентка получили массу удовольствия, потому что в кабинете имелся и роскошный кожаный диван, и удобное вращающееся кресло.

Приведя в порядок лица и одежду, они подошли к двери, и Марк, нежно целуя Ларе пальцы, спросил:

– Когда мы увидимся снова?

Но к его огромному разочарованию, она лишь покачала головой, сказала: «До свидания, Марк» – и ушла.

Это было давно. Лара иногда вспоминала Марка, если кто-то заговаривал о стоматологах, потому что он оказался действительно хорошим врачом: зуб ее больше не беспокоил. Надо сказать, что угрызения совести Лару тоже не мучили. Сначала она сама удивлялась собственной невозмутимости. Первым ее порывом было обвинить себя в измене и начать угрызаться. Но – не получилось. Почему-то она чувствовала себя прекрасно – как после того раза, когда, будучи на втором курсе института, удирала от милиции на мотоцикле приятеля: ночь, грязь из-под колес. Рев моторов и ругань. Она вжималась лицом в грязную кожанку, зная, что они могут упасть и разбиться или перевернуться и попасть к ментам в обезьянник. Ее трясло, но, когда они все же выбрались и, собрав большую часть компании, разжились пивом и засели на какой-то детской площадке, Лара поняла, что просто в восторге. Она не устала, не была напугана, и дрожь, которая била ее тело, была вызвана радостным возбуждением.

Возбуждение требовало выхода, и некоторое время она приглядывалась к окружающим особям мужского пола, надеясь найти что-нибудь привлекательное. Но мотоциклы свои они мыли явно чаще, чем волосы и все остальное, так что пахло от них… Пришлось отчалить домой по-быстрому, пока ребята не разогрелись.

* * *

С любимым мужем Сергулей Лара познакомилась на танцах в школе. Банальная такая история: дембель с приятелями вечером пришел на школьную дискотеку, увидел девчонку и влюбился. Ребята слегка выпили, и на дискотеку их не пускали, они кучкой переминались около дежурных, загораживая вход и пытаясь убедить всех в собственной трезвости и благонадежности. Лара с другими девчонками наблюдала эту сцену, свесившись вниз из окна женского туалета, где они потихоньку курили.

Потом на крыльцо школы вышла завуч, оглядела всех и, обернувшись к дежурным, сказала:

– Это наши выпускники. Я им доверяю. Под мою и его, – она ткнула пальцем в крупного парня в солдатской форме, – ответственность. Договорились, Сергуля?

– Конечно, Наталья Ивановна! – пробасил парень, и Ларе стало смешно – так не подходило детское ласковое имя к крупному телу и низкому голосу.

Девочки возвращались в зал и у дверей столкнулись с завучем, о чем-то вполголоса беседующим с дембелем.