Он долго и тщательно махал над водою руками, кричал заклинания, состоящие то из одних гласных, то из одних согласных (наверное, чтобы их не запомнили простые смертные), короче, кого-то явно призывал, но не на головы преследователей, не к небесам же обращался, а на их... Ну скажем, пятки.

    И призвал.

    Остальные взглянули с любопытством на дело рук и языка его.

    Дело, скажем так, вышло неприглядное.

    - Что это? - побелевшими губами прошептал Антошка.

    Спросили бы и остальные, да только ужас сковал слова еще в глотках.

    - Великий Кракен, Ужасный и Неуязвимый, - самодовольно пояснил Сковород.

    Великим кракен действительно был. Хотя бы по размерам. Да и впечатление производил ужасное до полного паралича.

    Глаза кракена, величиною с замковые ворота, холодно посмотрели сначала на один корабль, потом - на другой. Он явно решал, с кого начать обед, а вот различий между хорошими и плохими делать не собирался.

    Шкипер приоткрыл рот, но давать команду не потребовалось. Матросы очнулись, схватились за весла и...

    Нет, лопасти у вертолета мелькают чуточку быстрее, но вот у вентилятора... И вообще, если бы на соревнованиях по гребле сзади выпускать хотя бы детеныша вызванного чуда, то результаты в данном виде спорта были бы более солидными. На порядок, а то и на два.

    Теперь даже Антошка не смог бы пожаловаться на медленность передвижения. Корабль развил скорость торпедного катера, разве что не вышел на редан. Дорога на остров с колдовским ветродуем заняла раз в пять больше времени. При том, что сейчас она была более дальней.

    Корабль Ферлиха, уже отремонтированный с тем самым ветродуем, вынырнул из тучи брызг, легкий на помине и шумный на ходу.

    - Манускрипты давай! - завопил Ферлих, и голос его разлетелся на много миль вокруг.

    - Фиг тебе, а не манускрипты! - Сковород тоже порою умел орать не хуже иерихонской трубы. - Сгорели они синим пламенем!

    По воспоминаниям Антошки, пламя было обычным, красно-желтым, но синее звучало эффектнее.

    - Зажилил! Ворюга! - донесся голос Ферлиха.

    Корабль с ветродуем явно отставал, словно стоял на месте. Затем колдуну, видно, удалось форсировать работу магического двигателя. Расстояние чуть сократилось, а затем...

    Затем ветродуй оглушительно взорвался. Мачта с парусом рванулась вперед, пролетела неподалеку от Антошки и скрылась за горизонтом. Сам же корабль наполовину разлетелся, и только остов его остался раскачиваться на волнах.

    Пребывал ли там же кракен, никто не смотрел. Матросы размахивали веслами в прежнем темпе и продолжали заниматься этим даже тогда, когда корабль с разбегу выскочил на сушу.

    Двигаться по земле оказалось труднее. Моряки наконец выдохлись, обессиленно повалились на лавки, а парус обвис, превратившись в бесформенную тяжелую тряпку.

    У пассажиров тоже не было никаких сил, и лишь Антошка мужественно прохрипел:

    - Пошли! Нас ждут великие дела!

    Кони радостно заржали, послушно сошли на твердую землю да там и повалились. Двигаться после качки они не могли и не хотели.

    Антошка попытался поднять хотя бы Вороного, но завалился рядом.

    - И ладно. Все равно темно, - пробормотал герой, посмотрел на начавшие проявляться звезды и заснул.

    Какое-то время Иванов провел в глубоком беспамятстве, но затем богатырский организм взял свое. Проще говоря, Антошке приснился сон. Был он ярким, натуралистичным. Отважный князь с умилением видел ставшую родной Берендею, огромный дворец, а в нем свою спаленку, семь сажень на восемь.