Другие всадники тоже заторопились и помчались к судну во всю прыть. Возникло своего рода соревнование: кто первый? Призом же было место на корабле.

    Летел песок из-под копыт,

    Стелились по ветру плащи,

    И был эффектен этот вид,

    Хоть стих о скачке прокричи...

    А что поделать, когда смотрелось происходящее и впрямь на редкость поэтично? Это вам не езда на машинах по дорогам. За рулем - перемещение, на коне - романтика. Две группы всадников едва не столкнулись у самого корабля, но смогли удержать разгоряченных скакунов и застыли. Четверо против четверых.

    Не считая заводной кобылы с грузом.

    - По какому праву?! - взревел предводитель конкурирующей группы, широкоплечий, с седой внушительной бородой.

    Остальные тоже были ребятами крепкими, только до седины еще не дослужились.

    - По праву срочности! - точно так же взревел Антон и уже нормальным голосом добавил: - Прошу, принять мои глубочайшие извинения, братан, но мы очень спешим.

    - А мы? - спросил седобородый.

    - А вы - не знаю, - твердо ответил Иванов.

    - Мы уже заплатили за перевоз. Вот, - объявил предводитель.

    - Тогда извольте показать билеты, - предложил Антон.

    По лицу седобородого было понятно, что такого слова он не слыхал и никакими билетами не запасся.

    - Ага! Нету! Заяц! - победоносно вскричал Антон.

    - Кто заяц? Я? - Седобородый обиделся и выхватил меч.

    - Ну, вы! Решайте быстрее! Отходить пора! - прокричали с корабля.

    Но сами спешно столпились на палубе в надежде на зрелище.

    - А вы... вы... Вы вообще имеете честь быть дураком! - после долгого поиска слов выкрикнул Антошке седобородый.

    Такой обиды герой стерпеть просто не мог. Чтобы какой-то неведомый хрыч оскорблял его за здорово живешь?!

    - Сами такой! - Антон с мечом в руке бросился на обидчика.

    Последний не пожелал признать свою неправоту. Его клинок обрушился на рыцаря подобно молнии.

    Но видел Антошка молнии. Совсем недавно видел.

    Молния ударилась в подставленный щит. Лицо предводителя оказалось совсем рядом, настолько близко, что и не рубанешь, и Антошка в гневе просто двинул в ненавистную харю кулаком.

    В кулаке был зажат меч, и перекладина звучно приложилась ко лбу обидчика.

    Тот покачал головой, затем покачался сам и неожиданно рухнул с коня. Только мелькнули подошвы сапог, а в следующее мгновение ноги вытянулись, протянулись вдоль песка.

    Антошка хотел крикнуть своим призывное: «Бей!», но они уже били.

    В самом прямом смысле бил поэт. Он просто выхватил из-за пояса врага палицу и молотил ею по шлему, почти без замаха, но и без перерыва. В итоге шлем смялся, превратился в блин, а его владелец закатил до предела глаза, посмотрел на свое имущество да и грохнулся, огорченный, вниз.

    Руки у Жанны были заняты Антошкиным копьем. Будь она рыцарем, неизбежно уколола бы. Только рыцарем девушка не была. Она махнула копьем, как оглоблей. Так сказать, переломила его о противника. В том смысле, что копье разлетелось, а противник - слетел.

    А Сковород лишь махнул рукой, да так резко, что поднявшийся ветер снес последнего конкурента, словно пушинку.

    С палубы раздались бурные аплодисменты и крики: «Браво!»

    Победители раскланялись, чуть подождали - может, цветы поднесут? - но цветов у моряков не водилось, а подносить рыбу скитальцы морей постеснялись.