|
Он стоял, полуобернувшись к бело‑голубой вспышке; слепящие, странно оборванные снопы света вырывались из овала у его ног. Скафандр скрадывал пластику тела, но все равно были понятны ужас и решимость, охватившие человека. Казалось, сейчас он шагнет, начнет делать то тяжелое, но необходимое, к чему привели его обстоятельства и воля.
Но человек не двигался, не оборачивался. Фигура отдалилась, стал виден пьедестал в форме носа ракеты, надпись по нему алыми символами, ниже – огни снующих по площади машин. – Вы видите памятник Неизвестному астронавту, – объявил мужской голос. – Он создан группой скульпторов‑космосстроевцев и установлен сегодня на Круглой площади Лунного Космоцентра… Ия, устроившаяся на траве рядом с Ило, посмотрела на него, сказала уличающе: – Ой, Де‑ед! А ведь ты в этом участвовал. – В чем? – скосил тот глаза на нее. – В Пятой экспедиции? – Ну, Дед… из той экспедиции никто не вернулся, это известно. В ней ты участвовать не мог. Но все равно, по‑моему, здесь без тебя не обошлось. – Ишь!.. – Ило повернулся к Берну: – У девочки есть чутье, которое стоит развить. Теперь оживились все малыши: – Ой, Де‑ед, ты что‑то знаешь о Неизвестном? Расскажи! – Расскажи, расскажи. Дед! – Ух, Иища! – со страшной завистью произнес Фе, который еще ни разу ничего не угадал. Девочка довольно потупилась. – Может, дослушаем сообщения? – Не надо! ИРЦ, мы благодарим! – махнул в сторону шара Эри. – Мы благодарим, ИРЦ! – подхватили другие. Свечение в шаре начало гаснуть. – Нет не так. – Ило поднял голову, скомандовал: – ИРЦ, дать изображение скульптуры Неизвестного крупно. Задержка. Отлично… Ну, слушайте. Только предупреждаю: о том, что произошло у Тризвездия, я знаю не больше других. Касался я этого события в другое время и в другом месте. Звездолет «Тризвездие» стартовал в 70 году. Это был самый крупный из построенных кораблей. Тризвездие Омега‑Эридана было главным пунктом в его программе глубокой космической разведки. Тогда… точнее, 47 лет спустя после старта Пятой, я был транспортным диспетчером на Космосстрое, хлопотал около грузов, следующих на Орбиту энергетиков. Работа обыкновенная: следить по экранам и табло за движением ракетных составов, делать замечания водителям о нарушениях режимов разгона‑обгона‑торможения‑по‑ворота‑и‑так‑далее, назначать очередность грузов… И еще: препираться с поставщиками и заказчиками, которых – и тех, и других – не устраивает оптимальный график доставки грузов. – Ило усмехнулся. – Это удивительное дело, до чего оптимальные: рассчитанные компьютерами графики никогда никого не устраивают! Каждый считает свой груз самым важным, самым срочным… – Ты не о том рассказываешь, – заерзал на траве Эри, – Ты про Неизвестного!.. – Не все сразу. Так вот: нахожусь я в диспетчерском зале, прохаживаюсь в магнитных башмаках около пульта. На Земле подо мной день, над куполом солнечно‑звездная ночь. На экране бородатый землянин из Арктиды требует, чтобы его аппараты лазерной сварки пошли на Орбиту сегодняшним экспрессом. Я ему замечаю, что для такого случая надо бы ему сконструировать свои аппараты вдвое легче и компактней. Он осведомляется, занимаюсь ли таким делом я сам. Отвечаю, что нет и не собираюсь, потому что лазерная сварка… Эри вызывающе шумно вздохнул: – Уф‑ф… Ило скосил на него глаза. – …потому что лазерная сварка устарела, и я не понимаю, зачем он стремится с ней на Орбиту энергетиков? На Земле не удалось пристроить? Землянин начинает заикаться, я протягиваю руку, переключаюсь на другой вызов – как вдруг… Ило замолк, кашлянул. |
