Затем Петр назначил Вильгельма Ивановича «комендантом Олонецкой провинции и командиром литейных заводов, в ней находящихся». Геннин быстро наладил производство пушек, причем они были не только превосходными по качеству, но и самыми дешевыми в производстве. Тому виною были не одни экономические причины, но и вошедшее в поговорку бескорыстие Геннина.

Отправленный затем на Урал, он вместе с Татищевым основал новый город, названный в честь жены Петра Екатеринбургом.

Особой заслугой Геннина было то, что в годы его «командирства» воспитанники школы часто посещали лекции Михаила Васильевича Ломоносова.

Однако Геннин недолго возглавлял Артиллерийскую школу — из–за независимого характера он перессорился с начальством, был отставлен от должности и вскоре умер.

В 1748 году князь Репнин скончался, и вместе с ним умерло и единоначалие в управлении школами.

Инженерная школа после этого, правда не сразу, была подчинена уже знакомому нам инженер–генерал–майору Абраму Петровичу Ганнибалу, а непосредственными ее командирами были при Ганнибале только природные российские офицеры — Деденев, Зембулатов и Пурпура.

Абрам Петрович учредил для школы учебный артиллерийский полигон, выхлопотав под него немалую территорию на Выборгской стороне, и ввел новые занятия — практические, коими раньше пренебрегали, почитая их неблагородными, на практике утверждая принцип Вобана: «Больше пота — меньше крови».

С этих времен саперная лопата и артиллерийский банник стали столь же привычны для будущих господ офицеров, как гусиное перо и чертежный рейсфедер.

17 апреля 1759 года Ларион Матвеевич подал на имя Петра Ивановича Шувалова рапорт, в коем писал: «Имею я сына Михаила, а как оный сын мой ревностное желание и охоту имеет служить в Артиллерийском корпусе, того ради Ваше высокографское сиятельство всепокорнейше прошу, дабы повелено было означенного сына моего по желанию определить в Артиллерийский корпус, а для обучения артиллерии и окончания зачатых наук отдать мне… А сверх грамоты обучился сын мой немецкого языка с основанием, по–французски, хотя несовершенно, говорит и переводит и в латинском грамматику оканчивает и переводить зачал, тако ж арифметике и геометрии, и фортификации один манер прочертил, несколько рисовать, тако же истории, географии…»

Вскоре был издан и приказ о его зачислении.

На сем, пожалуй, можно завершить первую часть этой истории, ибо за нею следует новое время — то самое, когда в Санкт — Петербургскую инженерную школу пришел Миша Кутузов.

2

Командиром школы в те дни был недавно назначенный на новую должность двадцатидевятилетний инженер–капитан Михаил Иванович Мордвинов.

Несмотря на молодость, Михаил Иванович по справедливости считался одним из самых образованных инженеров не только в своем учебном заведении, но и во всей русской армии.

Из двадцати девяти лет своей жизни семнадцать последних он провел в этой же школе, которой теперь командовал: он обучался в этой школе с двенадцати лет и в 1747 году, окончив ее прапорщиком, был оставлен в школе.

Потом разные дела и должности исполнял военный инженер Мордвинов, но что бы он ни делал, где бы ни служил, школа оставалась главным в его жизни.

Даже в 1774 году, когда Мордвинов был произведен в генерал–поручики и назначен генерал–инженером, начальником всех инженерных войск России и плюс к тому начальником всех путей сообщения страны, он все равно оставался на посту директора школы и руководил ею до последних дней своей жизни.

Еще за два года до поступления Миши Кутузова школа была невелика и девяносто ее воспитанников делились на три роты. Каждая рота составляла учебный класс, и потому–то и командовали всею школой всего лишь капитаны, а до недавнего времени и поручики.