Своей славой мага и чародея Брюс обязан тому, что во все свои странствия и походы он брал подзорную трубу и ночами подолгу глядел на звезды. А когда в 1701 году в Москве, в Сухаревой башне, была открыта Навигационная школа, то на крыше башни в светлые лунные ночи можно было часто видеть темный силуэт человека, глядящего в небо…

А он не был ни астрологом, ни алхимиком, ни чародеем.

Он был ученым — последователем Коперника и Ньютона.

Он был военным инженером и артиллеристом — соавтором Полтавской победы, чьи пушки разгромили артиллерию шведов.

Он был дипломатом, подписавшим Ништадтский мир, которым закончилась великая Северная война, длившаяся двадцать один год.

Ясно, что из–за великой своей занятости Брюс не мог хорошо руководить вверенным ему заведением, и в 1712 году из Артиллерийской школы выделили Инженерную школу и перевели ее сначала в Сухареву башню, а еще через год в Немецкую слободу, назначив ей нового командира — пленного шведского майора инженера Рейтера.

Таким образом, известная история о том, как Петр после Полтавской битвы поднял кубок «за учителей своих» — шведов, продолжалась и четыре года спустя: пленный швед все еще оставался учителем русских.

Рейтер был ее командиром до тех пор, пока указом Петра от 7 апреля 1719 года не было велено всем ученикам, «сколько их в той школе ныне обретается, с надлежащими их инструменты и со всем, что при них есть, выслать в Санкт — Петербург». Ученикам для проезда из Москвы в новую столицу дали по одной подводе на двоих — не много, видать, добра у них было, — «а учителя инженера майора Рейтера, — говорилось в указе, — в Санкт — Петербург не высылать».

В Петербурге Инженерная школа поступила под команду нового командира — инженер–полковника де Кулона, капитана французской армии, поступившего в русскую службу семь лет назад. Де Кулон, или Декол–лонг, — в казенных бумагах писали его и так и этак — оставил по себе добрую память, оказавшись человеком грамотным и честным, приехавшим в Россию не на ловлю чинов, хотя преуспел и в этом, выйдя в отставку генерал–лейтенантом, но для верной службы новому своему отечеству.

По переезде школы в Петербург, Петр сразу же взял ее под свое наблюдение. Он присутствовал на занятиях, проверяя учеников по арифметике и геометрии, по тригонометрии и фортификации.

В «Уставе воинском» 1716 года Петр писал: «Инженеры зело потребны суть при атаке или обороне какова места. И надлежит таких иметь, которые бы не только фортификацию основательно разумели и в том уже служили, но чтоб и мужественны были, понеже сей чин паче других страху подвержен есть».

Требуя от инженеров мужества, не менее того строго спрашивал он и профессионального мастерства, особенно же в главной науке военных инженеров — фортификации, науке о строительстве и обороне крепостей.

Здесь более прочих почитал он достославного инженера маршала Себастьяна де Вобана и требовал досконального знания его сочинений. Особенно же полезною почитал он книгу Вобана «Истинный способ укрепления городов» и сию книгу считал основой в обучении фортификаторов.

Однако же не только книги почитал он такою основою. Так, 20 января 1724 года писал царь генерал–фельдцейхмейстеру Брюсу: «Для учения инженеров и минеров надлежит, кроме бумаги, на земле практиковать, перво малыми модельми, а потом обыкновенно, как следует: часть апрошев, також сапы и галлереи чрез водяные и сухие рвы, также и мины, для чего удобна старая крепость Канецкая, которой еще один бастион целой, а и прочих остатки есть». Крепость Канецкая, или же Ниеншанц, стояла неподалеку от города — на Охте, в семи верстах от устья Невы. После того как построена была Петропавловка, эта крепость роль свою «невского ключа» сразу же потеряла и оказалась пригодна лишь как учебный полигон для минеров и фортификаторов.