Но это было только ощущение, потому что главное Адам, конечно же, заметил, а потом подошел и рассмотрел в упор.

    В центре купола, окруженный кольцом толстых светящихся колонн – торпедных аппаратов, – располагался пост управления: пульт и шесть пилотских мест вокруг него. Шесть черных изогнутых кресел, напоминающих какие-то жуткие насекомоядные орхидеи. Человекоядные. Ассоциация возникла, очевидно, потому, что в каждом кресле, изломанный страшным ударом, неподвижно сидел…

    Адам всегда терялся, когда возникал вопрос: а как их называть? Люди? Чужие? Пришельцы? Имперцы? Почему-то все не подходило.

    Конечно, генетически они были людьми, ближайшими родственниками – куда более близкими, чем шимпанзе и гориллы. Братки по разуму… Внешне – абсолютно чужими, чуждыми, отталкивающими. Дряблая голубовато-зеленая кожа (зато усваивает солнечный свет, на пляж сходил – как пообедал; в коже живет симбиот, водоросль типа хлореллы), слишком одинаковые лица с маленькими безгубыми ртами, крошечными носиками и огромными глазами почти без белков (зато сумеречное зрение лучше, чем у кошки); руки и ноги тонкие, слишком длинные, что подчеркивают ещё и кисти рук – паучьи пальцы, сказал кто-то когда-то – и привилось…

    Пришельцы – да. Но и марцалы – пришельцы, а кто их так воспринимает?

    Имперцы – вроде бы самое правильное, но вот не соотносится внешний вид и образ действия с этим гордым словом: Империя. Это ведь не они сами себя, это мы их так прозвали. Слово прилепилось к пришельцам само собой, порожденное культовой – даже дважды культовой – киноэпопеей «Звездные войны».

    Но если отвлечься от кино, что вспоминается нормальному взрослому человеку при слове «Империя»? Орлы и знамена. Железная поступь легионов, боевые слоны, триумфальная арка, «Звезда Смерти», белый плащ с кровавым подбоем, за гранью дружеских штыков, штурм унд дранг юбер аллес, аве, цезарь! – и генералиссимус на белом коне, армады «юнкерсов», армады дроидов, черные шлемы, кто не сдается, того уничтожают, танки, вперед! А что в нашем случае? Беспомощная какая-то осада, нелепые десанты в неподходящие места, похищения людей…

    Кстати, подумал Адам. Заглянуть в трюм, вдруг там кто-то… был. Да. Он ещё раз взглянул на мертвых пилотов. Несмотря на внешнюю хрупкость, эти ребята выдерживали сорок–пятьдесят g в течение десяти секунд – время, за которое при отказе компенсаторов двигатель автоматически останавливается. Ни один человек не способен такого выдержать. А их вот – сумели адаптировать. Каста космонавтов. Блин.

    Люки, ведущие в трюм, были огорожены изящными перилами, словно бы выгнутыми из цельных побегов бамбука. Только темно-бордового цвета.

    Очень не хотелось спускаться…

    Когда Адам выбрался обратно, солнце как раз уходило за высокий неровный край котловины. Оно казалось нереально маленьким – гораздо меньше нормального закатного солнца и даже меньше, чем просто солнце посреди небосвода. Почти звезда… Адам зажмурился от нестерпимого блеска этой белой звезды и стянул с лица противогаз. С мерзким мокрым чпоком присоска маски отпустила его.

    – Липо… – Голос был знакомым, и прозвище тоже. Но словно многие километры лежали между ним – и этим голосом, и прозвищем. Потом его тормошили за плечо, за руку. – Липо, что там? Липо! Говори же!..

    – Да, – сказал он наконец.