|
– Спасибо, – сказал Мостовской, – но я не думаю об отъезде. – Пора, я могу помочь вам доехать до Саратова на нашей госпитальной машине, – сказала Софья Осиповна. – Мне предлагали товарищи из обкома, – ответил Мостовской, – но я пока не собираюсь ехать. – Когда же? – спросила Софья Осиповна. – Зачем вам сидеть здесь, ведь всё гражданское население стремится уйти за Волгу. Но по тому, как сердито и недовольно закашлял Михаил Сидорович, Софья Осиповна поняла, что он не склонен продолжать разговор об отъезде и о соображениях, по которым решил оставаться в Сталинграде. Агриппина Петровна, слушавшая разговор, так громко и тяжело вздохнула при этих словах военной докторши, что оба собеседника оглянулись на неё. Обращаясь к Софье Осиповне, она просительным голосом проговорила: – Скажите, гражданка, нельзя мне с вами поехать? Мне как раз до Саратова, там у меня сестра. Вещей у меня самая малость – корзинка да узелок. Софья Осиповна подумала и сказала: – Что ж, пожалуй, посажу вас в один из наших грузовиков, только я с утра в заводской район поехать должна. – Господи, переночуете у нас, выспитесь. Где вы такой дом найдёте целый, один на всю улицу. Народ в подвалах живет. Подвалы народом забиты. -Заманчиво, – проговорила Софья Осиповна. – Моя главная мечта – выспаться. За четверо суток часов шесть поспала. – Пожалуйста, – сказал Мостовской, – буду рад, устрою вас как можно удобней. – Зачем его стеснять, – вмешалась Агриппина Петровна, – и вам будет неудобно, я вам свою комнату уступлю, у меня и выспитесь, а утром поедем. – Вот на чём только поедем, – сказала Софья Осиповна, – наши машины за Волгой, до заводского района придётся на попутных добираться. – Доберёмся, доберёмся, – говорила обрадованная Агриппина Петровна, – до заводов недалеко, нам бы до Саратова. Самое трудное – через Волгу переправиться! – Да, товарищ Мостовской, – проговорила Софья Осиповна, – вот вам и двадцатый век, вот вам и человеческая культура. Невиданное зверство! Вот вам и Гаагские конвенции о гуманных методах ведения войны, о защите гражданского населения. Всё к чёрту! – Софья Осиповна махнула рукой в сторону окна. Товарищ Мостовской, вы посмотрите на эти развалины. Какая уж тут вера в будущее, техника прогрессирует, но этика, мораль, гуманность – никак, это какой-то каменный век. Фашизм возродил первобытные зверства, прыжок в прошлое на пятьдесят тысяч лет... – Ох, вот вы какая, – сказал Мостовской. – Отдохнете, поспите-ка, пока не началась ночная бомбёжка, может быть, это прибавит вам оптимизма. Но и в эту ночь Софье Осиповне не пришлось выспаться. Когда начало темнеть и в туманном, дымном небе заныли моторы немецких ночных бомбардировщиков, послышался резкий стук в входную дверь. Молодой красноармеец вошел в комнату и скаэал: – Товарищ Мостовской, я за вами приехал. От товарища Крымова. Вот письмо для вас. – Он протянул Мостовокому конверт и, пока тот читал письмо, спросил у Агриппины Петровны. – Напиться не найдётся у вас, мамаша? Как я вас тут нашёл – даже не понимаю. Мостовской прочёл письмо и обратился к Софье Осиповне: – Понимаете, какая штука, меня зовут на завод, там сейчас секретарь обкома, а мне необходимо видеть его – Он, волнуясь, спросил красноармейца? Поедем сейчас? Можно? – Конечно, пока совсем не стемнело, а то я не местный, час вертелся, пока вас нашел. – Ну, а фронт как? – спросил Мостовской. – Вроде потише. Товарища Крымова из бригады в политуправление фронта отзывают. – Водитель взял кружку у Агриппины Петровны, выпил воду, вытряхнул оставшиеся капли на пол и сказал. |
