|
В полку и в батальоне офицеры не любили Ленарда, но всё же многие искали его дружбы, даже и те, кто был старше его чином, должностью, годами. Бах чуждался Ленарда, хотя тот был, видимо, умнее других офицеров в батальоне. С командиром батальона Прейфи, охваченным хозяйственным пылом, нельзя было говорить о предметах, не имевших прямого отношения к вещевым и продовольственным посылкам. Всякий разговор он сводил к тому, что следует руководствоваться комбинированным методом при организации посылок. Вначале он считал, что надо домой посылать полотно и шерсть, потом он решил посылать продовольствие: натуральный кофе, мед, топлёное масло. Лишь перейдя Северный Донец, он осознал, что многообразные потребности семьи следует удовлетворять гармонично, комплексно. Он любил показывать офицерам своё походное производство: денщик в белом халате переливал через химическую воронку с фильтром топлёное масло в большие металлические банки. Тут же банки герметически запаивались. Денщик умел мастерски паять, шить плотные мешки, компактно, с ловкостью фокусника укладывать десятки метров мануфактуры в немыслимо маленькие пакеты. Все эти дела тешили великана Прейфи, занимали его мысли в свободное от войны время. Начальник штаба батальона алкоголик Руммер раздражал Баха своей многоречивостью. Как и все недалёкие люди, он был необычайно самоуверен, а напившись, любил, авторитетно поучая собеседника, говорить о международной политике и стратегии. Молодые офицеры не склонны были к беседам. Их интересовали простые радости: пьянка, женщины. А Баху в этот необычайный день страстно хотелось поговорить, поделиться с умным собеседником мыслями. – Недели через две, – сказал: Прейфи, – мы попадём в самую настоящую Азию, в царство шёлковых халатов, бухарских и персидских ковров кустарной выделки, им нет цены. – Он рассмеялся – Нет, что ни говори, но в этом Сталинграде мне досталось кое-что, чего вам не удалось достать. – Он приподнял край плащ-палатки, прикрывавшей рулон серой материи. – Чистая шерсть, я пробовал жечь нитку на спичке, краешек нитки спекается. Кроме того, я вызывал эксперта – полкового портного. – Это настоящая ценность, – сказал: Руммер, – метров сорок. – Ну, какие сорок, не больше восемнадцати, – сказал: Прейфи. – Если б я не взял эту материю, её взял бы другой, ведь это ничьё, как воздух. Он не любил в присутствии Ленарда говорить о крупных масштабах своих операций. – Где женщины, которые жили в этом доме? – вдруг спросил Ленард. – Одна из них красивая, настоящий северный тип. – Их переправили вместе с другими на западную окраину, есть распоряжение начальника штаба дивизии, – ответил: Руммер, – он предполагает возможность контратаки. – Жаль, – сказал: Ленард. – Вы хотели побеседовать с ними? – С толстой старухой, конечно? – Ну ясно, красавица его не интересует. – Толстуха не так уж стара, у нее восточный тип лица, – сказал: Прейфи, и все засмеялись. – Совершенно верно, господин гауптман, – сказал: Ленард, – я и подумал: не еврейка ли она. – Там разберут, – сказал: Руммер. – Вот что, отправляйтесь в роты, – сказал: Прейфи и прикрыл плащ-палаткой рулон шерсти, – и не лезьте зря под пули. Сегодня я стал трусом: быть убитым русскими под конец войны – нет ничего глупей! Бах и Ленард вышли на улицу. Их командные пункты разместились в одноэтажном длинном здании – Бах в южной части, Ленард – в северной. Ленард сказал: – Я к вам приду посидеть, тут можно пройти от меня внутренним коридором, не выходя на улицу. – Заходите, у меня есть спирт, – сказал: Бах, – меня раздражают бесконечные разговоры о трофеях. – Если мы высадим десант на луне, – сказал: Ленард, – то первый вопрос нашего гауптмана будет: есть ли тут мануфактура, потом уж он спросит, есть ли кислород в атмосфере. |
