- Там это все есть, милейший Иннокентий Викторович, будьте покойны!

- Ну что ж, - и намного громче: - Похоже, не дождусь я мою ненаглядную Эмму Витольдовну. Рад был поговорить со столь приятным человеком, но дела, дела!

Иванов, вздохнув, отправился к выходу. На столе белел толстый пакет с известным содержимым…

"Хоть бы клюнули, гады!" - с надеждой подумал Бобрев.

- Хоть бы клюнули, Сергей Васильевич!

- А куда денутся, голубчики? Клюнут, даст Бог, еще таак клюнут! Им-то тебе веры больше теперь, благо они только-только узнали, что ты поступил в контрразведку.

- Но зачем, Сергей Васильевич? - Бобрев на самом деле не мог понять этого.

- А затем, что здесь у тебя сведений-то побольше! Да ты не бойся, есть у нас, точнее, могли быть дружки твоего Иванова. Главное, чтобы они поверили в то, что в Севастополе один их агент работает на нас. А твои сведения о скором начале наступления на Северном фронте и придании ему решающего значения они проглотят. А что, в духе нашей Ставки: малозначительный удар оказывается и самым успешным. Вот как Луцкий…

Известного на весь Крым фельетониста и комика, выступавшего едва ли не каждый второй день в шапито и ресторанах в разных уголках полуострова, у выхода из квартиры поджидали сибовцы. Едва нога "артиста больших, малых и погорелых театров" ступила на мостовую, как его под "белы ручки" взяли двое усатых жандармов, сзади оказался еще один, а четвертый услужливо открыл дверцу автомобиля.

- Прошу Вас, герр Бергман, - хотя комик был известен в Крыму под именем Александра Котоповича, но это было его ненастоящее имя. Да и родился этот самый Котопович совсем не в Крыму и даже не в Малоросии, а в далеком городе Троппау. - Не извольте волноваться, Вам просто надо проехать с нами и рассказать обо всем, чем Вы занимались в Крыму в качестве агента Германии. Вам ясно, голубчик?

А вокруг уже останавливались зеваки, особо инфантильные дамочки падали в обморок (если, конечно, было на чьи руки падать), дети сбегались стайками, а родители и няни не обращали на эти шалости никакого внимания. Какой-то дворник, татарин, бровастый и щекастый, недобро зыркнул на "голубчика".

- Да как Вы смеете? Что Вы себе позволяете? Таки я буду жаловаться самому градоначальнику! Самому адмиралу пожалуюсь! - искренне возмутился комедиант. Рукава его замечательного клетчатого пиджака, столь памятного сотням и сотням любителей посмеяться, безжалостно мялись под будто бы каменными руками жандармов.

- Не поможет тебе твой адмирал, он в море, и надолго, - ухмыльнулся разговорчивый контрразведчик. - Грузите, господа, грузите! Разберемся в известном месте!

И тут- то "Котопович", которого при рождении нарекли совсем не Александром, а Освальдом, похолодел, побледнел и сник. Из "известного места" еще никто не выбирался после смены власти в стране. Несколько десятков коллег Бергмана по одному из древнейших ремесел бесследно пропали в застенках Службы Имперской Безопасности. У жандармов открылось какое-то сверхъестественное чутье на германскую агентуру. Только немногие смогли избежать их лап. Похоже, Освальд в их число не попал.

По обе стороны от Освальда сели те два усача, весело поглядывая на Бергмана. Они, похоже, уже предвкушали признание этого немца в работе на германский Генштаб. Но все-таки жандармы совершили ошибку. Автомобиль, дабы добраться Севастополя, поехал по горному серпантину.

Освальд с надеждой вглядывался в каждый поворот, невероятно напрягшись. И вот, когда авто заходило на очередной вираж, рванулся прочь, всем телом навалился на дверь, выпал из машины и покатился по склону вниз, превращая брюки в лохмотья. А его любимая соломенная шляпа с синей ленточкой осталась в авто. Дорого же дался побег!

Авто притормозило слишком поздно, когда Бергман был уже на полпути к лесу.