Минуты тянулись не быстрее, чем умирающая улитка. Колчак уже начинал сам нервничать. Дело последних лет вот-вот уже начнется, настоящее дело! А самому Александру Васильевичу приходилось бездействовать на капитанском мостике.

Но вдруг тральщики остановились и подались назад. Сделано! Кажется, вечность прошла с того момента, как эти корабли подошли к берегам Босфора…

- Начинаем!

Смирнов радостно кивнул, потирая руки, так изголодавшиеся по настоящему делу!

Первые секунды тянулись невероятно медленно…

А потом начался огненный ад! Флагман открыл огонь по турецким батареям с двух с половиной верст, из главного калибра, а корабли поменьше, например, миноносцы и "Память Меркурия", били с куда более близких расстояний. Тут же начали загораться и тут же тухнуть огненные цветки на земле Азии и Европы - снаряды падали и рвались меж скал, над фортами, среди укреплений турок. Те немногие артиллеристы и солдаты, что несли ночную смену на позициях, тут же начали отходить назад, переждать обстрел противника. Так поступили во время Дарданелльской операции: пока враг будет стрелять, турецкий (хотя, скорее, германский под турецкими флагами) флот подоспеет. Страшнее всего был "Гебен", которого бы с трудом смогла повредить только совместная атака всей эскадры, что заперла сейчас выход в Черном море из Босфора. В прошлую "встречу" немецкому кораблю удалось нанести только один настоящий удар, хотя обстрел был невероятно мощный…

Артиллеристов же уже ждали. Турки на этот раз плохо смотрели за спину, когда заступали на дежурство…

Ближе к вечеру отряд повстанцев смог добраться до Пролива. Здесь открывался потрясающий вид на море, такую близкую Европу и…на укрепления, форты, батареи и пушки турок. Они лежали совсем рядом, казалось, протяни руку - и сможешь зажать в кулаке все эти "игрушки".

Сергей глубоко вздохнул. Отряду под его командованием предстояла самая трудная часть работы. Однако грекам, похоже. было все равно, что делать: лишь бы насолить туркам. Того же мнения придерживались и повстанцы других национальностей.

Тут же, неподалеку, встретились с теми отрядами, которые сумели за прошедшие месяцы сколотить другие "засланцы". Всего получалось примерно тысяча человек, готовых умереть - и не умеющих нормально разбираться с винтовкой, недостаточно подготовленных, невероятно сильно стесненных в количестве патронов.

- Эх, кабы трошки больше времени! - в сердцах говорил Алифанов, почесывая заросшую голову и поудобней перехватывая трехлинейку. Он должен был ударить по средним батареям, Пайрас и Филь-Бурну. О начале операции должны были сообщить сами русские корабли.

Минаев сам снял патрульных. Достав трофейный наган с прикрученным к нему глушителем, странной штуковиной из каучука ("Эх, понаделали всяких страхолюдин!"), Сергей Михайлович подполз как можно ближе к месту, откуда великолепно просматривалась батарея. Закрытые укрепления, которые могли выдержать прямое попадание снаряда из орудий миноносца, курящие или занимающиеся каким-нибудь другим нетривиальным делом турки. Многие просто лежали на траве, скучая. Все-таки сколько можно их здесь держать? Русским и так хватает проблем, что им в Босфоре делать? Да и на что они надеются: здесь же "Гебен" в любой момент может появиться!

Минаев вздохнул и принялся ждать заката. Ему только дважды удалось опробовать этот самый "глушитель", который привез отряд Фредерикса. Остзеец долго втолковывал Сергею Михайловичу, что эта новинка должна уменьшить шум от выстрела нагана. Так что можно будет не бояться, что кто-то услышит, как сняли часового или нечто подобное.

Потихоньку греки занимали места возле Минаева. Им не терпелось обратить оружие против многовековых угнетателей.