- Ну-с, Вам попался билет под номером десять, изволите подготовиться?

- Так точно, - Антон Иванович окидывает взглядом кабинет. А затем идет к парте. Губы еле заметно двигаются, считая…

А вот и десятая парта. Рука подныривает под нее. Ну-с, и заветный ответ на ужасный билет тут, ничего с ним не случилось…

Годы шли, и вот уже в тысяча восемьсот девяносто втором году - первое место настоящей службы, артиллерийская бригада в Седлецкой губернии, в городе Беле. Жило там тысяч восемь человек, три тысячи поляки да немножко русских, служилый "элемент", а остальные - авраамиты. Евреи-факторы, торговцы, облегчали службу тем, что могли достать практически и почти что в любых количествах - были бы только деньги. Правда, по договоренности офицеры одевались и даже обзаводились мебелью в долгосрочный кредит - жалованье-то было очень маленьким, пятьдесят один рубль в месяц, например, у Антона Ивановича. Служба, такая же скучная и местечковая, как и сам городишко, шла своим чередом. Первые пять лет прошли без особых изменений и потрясений. Все переменилось с приходом нового командира. Он оказался настолько груб, циничен, нагл и глух к голосу разума, что даже не подавал руку своим подчиненным. О характере нового командира можно было свое мнение вынести, узнав, что однажды его угораздило заблудиться (и это после двух лет пребывания в Беле!) в собственной части, отчего бригада, в конном строю, ожидала его полтора часа…

И понеслось…В ответ на грубость и беспросветность войсковой жизни - пьянство, кутежи, карты. Три самоубийства - и рапорт от лица всех обер-офицеров о событиях в бригаде. Вслед за разразившей по получении этого рапорта грозой в Петербурге "полетели шапки": несколько начальников ушли в отставку, а командир бригады был выгнан со службы…

И наконец-то - Академия генерального штаба. Экзамены пройдены благополучно, и осенью тысяча восемьсот девяносто пятого года Антон Иванович начинает трехгодичное обучение. Курс был, мягко говоря, непосилен для обычного человеческого разума: за два года теоретического обучения нужно было пройти славистику, историю с основами международного права, государственное право, геологию, геодезии. И, как ни странно, очень долго совершенно не изучали опыт последней русско-турецкой войны. За почти тридцать лет - ни слова о тех событиях…

Собрание гвардии, армии и флота. Сам императора и сановники слушают речь профессора Золотарева, вещающего о внутренней политике Александра III, по чьему повелению было заложено офицерское собрание.

Лектор переходит к вопросам внешних сношений - и обрушивается с жаром на прогерманскую политику Миротворца. В передних рядах, среди придворных, раздаются возмущенные шепотки и глухой ропот, специально, демонстративно двигают стулья, переговариваются, недобро, с гневным прищуром посматривают на профессора. И, после речи, - подходящий к профессору Золотареву Николай II, горячо благодарящий за правдивую характеристику правления его отца…

Экзамен. История военного искусства. Ваграмское сражение. Деникин рассказывает некоторое время о ходе сражения, как вдруг его прерывает экзаменатор, Баскаков.

- Начните с положения сторон ровно в двенадцать часов.

Антон Иванович силится вспомнить, было ли что-нибудь значительное в это время, однако ему кажется, что никакого перелома не было. Поэтому экзаменуемый начинает сбиваться, все никак не может подступиться к этому моменту, Баскаков раздражен.

- Ровно в двенадцать часов.

Снова то же самое.

- Быть может, Вам еще с час подумать нужно? - бесстрастный голос и презрительный, морозный взгляд поверх собеседника.

- Совершенно излишне, господин полковник, - комиссия потом, словно издеваясь, дала Деникину шесть с половиной баллов, когда для прохода на второй курс требовалось семь. Пришлось начинать заново…

Мукден. Японцы стреляют по позициям одной из дивизий Конного отряда.