|
Да, ртути не видно, может, она и сгорела. Но, как говорится, Бог дает, он же и отнимает. А можно сказать это и наоборот. Пожар, возможно, отнял у нас ртуть, но зато дал нам кое-что другое взамен. Оно прилипло к внешней стороне этой твоей лампочки. И мы его взяли на анализ. Знаешь, что мы обнаружили? То, что обычно остается, когда сгорает кремний. Тот самый кремний, который был обнаружен в номере у Бернарда, где он мастерил свои детонаторы. Более того, это абсолютно тот же химический состав, что и тот, который наши сотрудники собрали с ковра в его номере в отеле. — Он указал на папку, лежавшую перед Дэггетом. — Страницы третья и четвертая.
— Что это означает? Переведи. — А вот что. Слушай внимательно. Во всяком детонаторе должен быть так называемый проход, что-то такое, что связывает источник энергии — батарейку — со взрывчатым веществом. При каждом открытии такого прохода электричество от батарейки приближается к взрывчатке вот настолько. — Он показал на пальцах, как учитель в классе. — Подожди, я покажу тебе, как это выглядит. — Он на минуту вышел и вернулся, держа в руках какой-то твердый предмет в форме кубика, вложил его в руку Дэггета. — Мы их называем ледяными кубиками. Сейчас поймешь, почему. — В руке у Дэггета был затвердевший кирпичик эпоксидной смолы, из которого торчали четыре провода. Кубик был прозрачный и действительно напоминал кусок льда, только очень правильной формы. Два проводка были подсоединены к девятивольтной батарейке; у двух других, ни к чему не подсоединенных, на концах был припой. — Такой же или примерно такой был в детонаторе Бернарда, только он еще поместил его в альтиметр. Главное, взрыватель должен обязательно находиться внутри ледяного кубика, чтобы до него невозможно было добраться. И еще. Вместо эпоксидки Бернард использовал кремний, мы теперь это точно знаем. — А почему? Есть какие-нибудь особые причины для этого? — Когда делаешь детонаторы, на все есть причины. Кремний быстрее подсыхает, от него меньше остается следов, он более гибкий. Может быть, это как-то связано и с чувствительностью альтиметров. Кто знает. Но он был мастак, этот Бернард. Впервые Дэггет почувствовал, что Мичем натянут как струна. И тут он понял, что между Чазом Мичемом и Бернардом шла невидимая борьба — кто кого. Возможно ли по нескольким микроскопическим уликам, да еще собранным не одним человеком, а разными людьми в разных местах, определить, как устроен детонатор и для чего он предназначался? — Это моя работа, — услышал Дэггет слова Мичема и только тут он осознал, что задал свой вопрос вслух. — Детонатор с часовым механизмом — самый простейший пример такого устройства, — продолжал Мичем свою лекцию. — В самолете, однако, все посложнее. Особенно если ставишь своей задачей, чтобы он взорвался на определенном расстоянии от места взлета. В этом случае обычно используется целый ряд таких проходов: переключатели давления, термометры, термостаты, измерители влажности, да все что угодно. И каждый реагирует на определенные характеристики — высоту, время, температуру. — Ты говорил, у него было два альтиметра? Мичем явно не любил, чтобы его перебивали. — Итак, перед взлетом второй пилот меняет давление в кабине. Правильно? Если он делает что-нибудь не так, ты это сразу чувствуешь. У тебя, например, закладывает уши. Понимаешь, что я хочу сказать? Будь ты на месте Бернарда… Если тебе надо, чтобы самолет взорвался на определенной высоте, конечно же, ты используешь альтиметр, настроенный на ту самую высоту; это и будет твой первый проход. Таким образом ты гарантируешь, что другие проходы не активизируются до тех пор, пока не изменится давление в кабине. Если бомба взрывается в воздухе, разрушений намного больше, а улик почти никаких. |
