Эдди запихнул фотоаппарат в футляр.

– Попробуем пройтись по домам?

Кэт кивнула, они пошли вверх по дороге, склонив голову под дождем, и свернули направо, к ближайшим маленьким современным домикам.

– В последний? – спросил Эдди.

Стало холоднее, и Кэт засунула руки поглубже в карманы плаща. Они прошли по кое‑как замощенной дорожке, мимо маленькой лужайки, такой зеленой и так тщательно прополотой, что она казалась искусственной, и позвонили в дверь.

Звонок печально зазвенел. Внутри плакал младенец, по радио передавали какую‑то трескучую музыку. Дверь отворила женщина в возрасте, на ней поверх джинсов был передник с изображением Снупи, героя мультяшки, и майка, волосы кое‑как собраны на затылке и завязаны полоской материи. Она что‑то жевала и выглядела встревоженной. В доме пахло пеленками и детской присыпкой. В прихожей повсюду валялись игрушки.

Эдди помахал пресс‑картой и наклонился вперед с веселой улыбочкой:

– Привет! «Вечерние новости». Мы пишем репортаж о том, что происходит на кладбище. Нельзя ли воспользоваться одной из ваших комнат наверху, чтобы сделать оттуда несколько снимков?

Женщина посмотрела на парня так, словно он был не в своем уме.

– А что там происходит? – спросила она.

Появился маленький мальчик на трехколесном велосипеде и тут же врезался в плинтус. Женщина резко повернулась.

– Томми! – крикнула она. – Быстро отсюда, или я тебя отшлепаю. – Потом снова посмотрела на Эдди и Кэт.

– Эксгумация, – сказала Кэт.

– Что?

– Вскрывают могилу молоденькой женщины, которую похоронили в прошлый вторник.

Не переставая жевать, хозяйка дома внимательно оглядела Кэт и Эдди.

– А, ну да, кто‑то говорил насчет стуков или что‑то в этом роде.

Заревел младенец.

– А вы сами‑то не слышали ничего необычного? – спросила Кэт, не вынимая блокнота из кармана.

Вмешался Эдди:

– Нет ли у вас кладовки или чего‑нибудь такого, что выходило бы…

Лицо женщины заметно помрачнело.

– И сколько вы еще тут пробудете?

Эдди вытащил бумажник, порылся и выудил оттуда пятерку.

– Посильный вклад, – сказал он, вручая хозяйке дома бумажку.

Та сунула ее в передник, будто не заметив.

– Я ухожу в одиннадцать.

– Прекрасно.

Они пошли за женщиной вверх по лестнице. Дом был обставлен довольно скудно, как будто в него только недавно въехали. Они вошли в комнатушку с ковром, где не было ничего, кроме нескольких картонных коробок, сумки с принадлежностями для гольфа и картонки с подгузниками. Пахло свежей краской. В комнате было большое окно.

– Отсюда самый лучший вид, – сказала женщина.

Окно выходило прямо на кладбище с аккуратными рядами надгробных памятников, оно резко контрастировало с заброшенным старым кладбищем перед церковью. На расстоянии примерно двадцати футов от них двое рабочих заканчивали ставить ширму. Кэт расстроилась – за ней невозможно было ничего разглядеть. На другом конце кладбища были еще одни ворота, но их тоже охранял полицейский.

Полы похожей на палатку ширмы распахнулись, и оттуда вышел расстроенный молодой человек в деловом костюме и принялся бесцельно ходить вокруг, не обращая внимания на дождь. Эдди развернул телескопическую стойку и прикрутил к ее основанию свой «никон».

– Тот, в костюме, должно быть, ее муж, – заметила Кэт.

– Я запечатлею всех, кого увижу.

– Хочу попытаться поговорить с ним. Встретимся позднее. Идет?

Увлеченный своим оборудованием, Эдди рассеянно кивнул.

Кэт вышла и позвонила в дверь следующего дома.