Он стоял рядом с Дейкром. Тошнотворно‑сладкий запах «Брута», исходивший от приятеля, не улучшал состояние его желудка. Несмотря на ясное, теплое летнее утро, атмосфера была тягостная. Даже Рекетт притих – во всяком случае, его развязность была не так заметна.

– Могу поспорить, будет вопрос по гравитации, – сказал кто‑то позади Харви.

– Только не по химии.

– Да нет же, господи, очнись. Ты же физику сдаешь, разве не так?

Харви шагнул на последнюю каменную ступеньку и через узкий проход вошел в большой школьный зал, отделанный дубовыми панелями. Зал был заполнен рядами столов, на каждом по два карандаша, чистый лист бумаги и листок с экзаменационными вопросами по химии, перевернутый обратной стороной. Солнечные лучи, вызывая раздражение, проникали через мутные стекла, но, по крайней мере, в помещении было прохладно. В конце зала находилось возвышение, которое использовалось как сцена – для постановки пьес и произнесения речей, а сегодня здесь стоял стол для наблюдения за экзаменующимися, с одиноким стеклянным лабораторным стаканом и открытым графином с водой.

За экзаменующимися следил преподаватель математики, которого Харви почти не знал, – мужчина с большой бородой и мрачным лицом славянского типа. Он оглядывал помещение с видом хищной птицы, охраняющей свое гнездо.

Харви нашел свой стол – теперь это его рабочее место на две недели. На белой карточке, приклеенной скотчем к правому концу стола рядом с отверстием для чернильницы, было напечатано: «Х.Суайр». От новенького стола из светлого дерева исходил унылый запах девственной чистоты. Он поднял карандаши и снова опустил их, слегка изменив положение, – словно животное, которое метит свою территорию, подумал он. Вокруг раздавалось шарканье ног и скрип стульев. Стрелки на больших часах на стене показывали девять сорок пять. Учитель сверил свои часы.

Один из карандашей Харви упал на пол. Он наклонился, чтобы подобрать его, и, к своей досаде, увидел, что грифель сломался. Руки его вспотели и начали дрожать, минутная стрелка резким скачком передвинулась к девяти пятидесяти пяти. Учитель смотрел прямо на него.

Харви отвел глаза и увидел, как Дейкр, откинувшись на стуле, нюхает свой указательный палец. Дейкр говорил всем и каждому, что не будет мыть палец до тех пор, пока снова не встретится со своей девушкой, Анастасией. Это была единственная часть его тела, не побрызганная «Брутом».

Вдруг в помещении поднялся шумок: минутная стрелка остановилась на девяти пятидесяти девяти. Харви уставился на чистый лист бумаги и увидел слабый свет от напечатанных на другой стороне букв – лист был свернут вдвое, и в него был вложен еще один, – пять страниц вопросов.

Он машинально взял карандаш и стал его грызть. А что, если это был просто сон? Через мгновение он узнает об этом. Вопросы все еще горели в его мозгу, он помнил их во всех подробностях, в точном порядке – он их выписал, запомнил и вызубрил ответы. Если окажется, что это в самом деле те самые вопросы, он натянет нос мистеру Стипплу, мистеру Мэтти и всем остальным.

Голос учителя прервал тишину:

– Можете перевернуть свои экзаменационные задания.

По залу прокатился шелест. Харви перевернул свое задание и ссутулился, едва осмеливаясь взглянуть.

«Экзаменационная комиссия Оксфорда и Кембриджа

ЭКЗАМЕН НА АТТЕСТАТ ЗРЕЛОСТИ

Продвинутый уровень

ХИМИЯ‑1

Понедельник, 3 июля 1967 г., 2 ч. 45 мин.

Ответьте на шесть вопросов.

Пишите только на одной стороне листа.

1. Что означают термины: „атомное число“, „атомный вес“ и „изотопы“?

2. Опишите кратко получение метилцианида (ацетонитрила) из: а) метанола, б) этанола».

Харви попытался сдержать улыбку, которая расплывалась по его лицу, как чернильная клякса.