И внезапно он отчетливо увидел знакомые светлые пряди волос, безмятежную улыбку, летнее платье, то, которое ему всегда так нравилось.

Огромная радость захлестнула его, он протянул к ней руки и попытался подбежать поближе.

– Мамочка! – закричал Харви.

Его голос был до странности невыразительным, будто он кричал из‑под воды. Он не мог пошевелиться, не мог сдвинуться с места и стоял, простирая к ней руки, ему хотелось дотянуться до нее, коснуться ее, заключить в объятия.

Мать остановилась в нескольких ярдах от него и улыбнулась улыбкой, полной неподдельной любви.

– Тебе нужно вернуться обратно, дорогой, – сказала она.

Из серого сумрака за ней возникли какие‑то фигуры – темные, похожие на тени люди без лиц.

– Мамочка! Как ты? – Он пытался подбежать к ней, но не мог двинуться с места.

– Дорогой, Господь очень тобой недоволен.

– Почему? – выдавил он.

Темные тени подступали ближе и ближе, окружая его, отъединяя от матери.

– Потому что ты… – Слова смолкали. Теперь она кричала, будто хотела перекричать толпу, но темные тени засасывали ее слова.

– Почему? – Он снова пытался подбежать к ней, но ледяные руки отталкивали его прочь. – Почему? – завопил он.

Тени продолжали отталкивать его.

– Дайте мне поговорить с ней! Пустите!

Харви пытался сопротивляться, но безуспешно.

– Тебе нужно возвращаться обратно, – сказал чей‑то голос.

– Она не хочет, чтобы ты оставался тут, – произнес другой голос.

– Она никогда больше не хочет видеть тебя здесь, – добавил третий.

– Вы лжете! – закричал Харви, пытаясь вырваться из холодных рук, которые вцепились в него. Он чувствовал ледяное дыхание теней – как холодный воздух из морозильника. Свет стал меркнуть. Харви куда‑то падал.

3

Понедельник, 22 октября 1990 г.

Кэт Хемингуэй пробудилась от беспокойного сна в шесть тридцать утра под позывные радиоприемника. Она прослушала новости, как делала каждое утро, затем нажала кнопку «пауза» и, наслаждаясь тишиной и уютным теплом постели, попыталась вернуть ускользающее сновидение.

Теперь ей почти каждую ночь снились тревожные сны – она понимала, что причиной их было беспокойство о новой работе, или о Даре, сестре, или о неудачном романе, который недавно закончился катастрофой.

Возраст Кэт Хемингуэй исчислялся двадцатью четырьмя годами, а рост – пятью футами пятью дюймами. Уроженка Бостона, она была крепкой и стройной, с серо‑голубыми, светящимися жизненной энергией, глазами над высокими скулами, с небольшим прямым носом и улыбчивым ртом с хорошими зубами, за которыми она тщательно следила. С длинными, небрежно взбитыми по последней моде волосами, свежим, здоровым цветом лица, она являла собой типичный образец блистательной американской девушки – студентки колледжа; лишь немногие мужчины не проявляли к ней интереса, а некоторые женщины даже завидовали.

Кэт была неглупой девушкой, много читала и любила побыть наедине с собой, точно так же любила она и приятную компанию.

Ей недоставало только двух вещей – уверенности в себе и поклонника. Сарказм и презрение, которые доставались ей в детстве от старшей сестры Дары, и то, что родители, казалось, благоволили к Даре больше, чем к ней, поселили в ней неуверенность в себе. Она сомневалась даже в собственной привлекательности, поэтому упорно трудилась, чтобы оставаться в форме: питалась разумно, не потакая своим прихотям – она любила поесть и знала толк в еде и вине, – и бегала по выходным трусцой.