— Да ты никак струсил? — Любава наклонилась прямо к нему, блестя глазами. — Ну, струсил?
— Да вот еще, — подбоченился Федор. — Не струсил, только…
— Что — «только»?
Кузнец помолчал, глядя на девушку.
— Ладно! — махнул он рукой. — Я и впрямь чтой-то засиделся у батюшки твоего. Да и ты… Как бы не того…
— Ну чего еще?
— Как бы не пришибли дорогой-то, вот чего! — разозлился вдруг Федор. — Ты мне все же, как сестра, хотя и барышня, — неловко прибавил он. — Я… это… ну…
Любава улыбнулась:
— Да знаю… И ты мне, как брат, оттого я к тебе и пришла, а не к кому другому.
— А Юста? Ты же к нему поначалу хотела?
— Да это я так, к слову. К Юсте пойди! Тот же со страху все папеньке доложит, вот радости-то будет…
— А платье мужское у тебя имеется?
— Вот! — воскликнула Любава. — Нету… Одно хорошо — шпага есть да денег немного…
— А у барина Николая Платоновича с молодых лет не осталось ли чего? — посмотрел на нее кузнец.
— Верно! Вещи, конечно, старомодные, но это не беда… — Девушка говорила, как бы размышляя вслух. — Мало ли — молодой барин из провинции… Каких только чудаков не бывает? К тому же новым платьем в городе разжиться, поди, можно?..
— Да, как же? К портному для такого дела не пойдешь…
— А я готовое куплю… Впрочем, это мы потом все уладим. — Любава схватила кузнеца за руку. — Ты лучше вот что скажи: верхом ехать можешь?
— Обижаете, Любовь Николаевна. Отчего же не мочь? Могу! Я же, прежде, на конюшне прислуживал. А как мы коней раздобудем?
— В батюшкиной конюшне возьмем, — удивленно ответила Любава.
— Хватятся. Да тут и поймают, — возразил Федор.
— А ты не бойся, не хватятся, — усмехнулась она.
— Что же… Дело барское…
Посовещавшись еще некоторое время, молодые люди разошлись, обо всем договорившись.
2
Молодой барин, сопровождаемый слугой, явление нередкое. Юный безусый дворянин при шпаге да при дюжем молодце за спиною — мало ли таких-то ездит из провинции в столицу и наоборот?
Вот уже и батюшкино имение позади, и родная сторона далеко-далеко, так, что и не видать вовсе. Правда, путешествие было не таким легким, как казалось поначалу, но ездить верхом в седле подолгу привычка имелась, да и дорожные тяготы не были так трудны для крепкого молодого организма, не изнеженного излишествами всякого рода.
Все вышло, как Любава и задумывала. В доме никто и не спохватился, для чего она полезла на чердак да копалась в старых батюшкиных сундуках. Одежда его пришлась ей, конечно, не совсем впору. Однако в юности Николай Платонович сложения был субтильного, да и ростом Любава была только чуть ниже своего батюшки. Две ночи ушло у девушки на то, чтобы подогнать одежду себе по фигуре. Затем собрала она кое-какие деньги, немного вещей, взяла старую седельную отцову сумку, тоже выброшенную на чердак, и… Поминай как звали! На третью ночь они с Федором вывели из конюшни лошадей, оседлали их, да и прочь из имения. Несколько платьев своих девушка связала в узел да по дороге утопила в пруду, предварительно сунув в них камень. Чтобы, если искать ее станут, мысль бы и не закралась, что она переоделась мужчиной.
Может быть, Любава бы еще и повременила с побегом, но два дня кряду жених ее Аркадий Дмитриевич являлся к ним в гости, любезничал с нею да расточал свои соображения о будущем устройстве их жизни. |