– Желтков знал о коллекции все и даже больше. Неоднократно просил ему ее продать. Зинаида Павловна отказывала. Потом и вовсе, заподозрив его в корысти, порвала с ним всяческие отношения. И он единственный знал, где Сироткина хранит свое богатство.

– Ты про сейф?

– Так точно.

– Ну, это мы не можем знать наверняка, – сморщил лицо полковник. – Знал как минимум еще один человек.

– Кто? – Осипов недоуменно моргнул раз-другой.

– Тот, кто этот сейф ей устанавливал. Узнать надо, кто это сделал. Марка сейфа есть. Наверняка где-то остались и квитанции. Иногда продавцы и устанавливают. Ищи, капитан. Это может быть следом… И что там с чаем, которым травили стариков?

– Листья, которые добавляли в чай старикам, не везде произрастают. И в свободной продаже их нет. Точнее, привезти их можно только из одной тропической страны. – Осипов назвал. – В настоящий момент выясняем, бывал ли там кто из семьи Сироткиных и антиквар Желтков.

– Ну да, Карелин там точно не был. Последние восемь лет его тропики были за решеткой. Н-да… Ступай, работай, капитан. И давай уже быстрее! Время идет, два убийства повисли, а у тебя ни с места. Расширь круг поисков…

Насколько сильно он должен был расширять круг поисков, Женя не представлял. Он уже дошел по просмотру камер до соседнего микрорайона, соседствующего с больницей, где лечился Сироткин. Ничего!

Были машины такси, которые приезжали в ту ночь, но ни один водитель не опознал в пассажире по фото Сироткина. Может, он и правда спал? Машины, которая принадлежала его любовнице, тоже не было на записях с видеокамер. Он лично по третьему кругу все отсмотрел, по всем дорогам, ведущим от больницы. Ничего!

Вот сейчас он снова ехал в отделение, где лежал Сироткин, потому что была как раз та смена, что дежурила в ночь убийства его тещи. Да, да он уже с ними со всеми говорил. Но тогда он не ведал о существовании у Сироткина молодой любовницы и ее предпочтений в одежде не знал. Все вопросы сводились к передвижениям Сироткина и визитам к нему его жены.

Нет, он спрашивал, навещал ли его кто-то еще? Но ответ был отрицательным. Девушку не запомнили, может, кто-то заметил ее ярко-зеленый пуховик?

Он попал как раз в тихий час. И персонал обнаружил в комнате отдыха. Два врача и три медицинские сестры пили чай с пирожными и негромко переговаривались.

– Снова вы? – равнодушно удивился один из докторов. – Мы же вроде все выяснили.

– Появились еще вопросы, – вежливо улыбнулся Женя и взялся за спинку одного из свободных стульев. – Вы позволите?

Ему позволили. Он присел. Сразу начал приставать.

– Может, вы видели его с молодой девушкой? Она могла навещать его. На улице, может, стояли, обнимались?

Пять голов отрицательно качнулись.

– Нет, не было ничего такого. Никаких объятий, – ответила за всех старшая медсестра.

– Девушка должна была быть в ярко-зеленом пуховике. Невероятный цвет, кислотный, – вспомнил он точное описание Мироновой.

– А что же вы ее сами не допросите: приходила она к нему или нет? – спросил кто-то.

– Не можем найти. Исчезла. Телефон выключен. Родители сказали, что уехала. Куда – не знают.

– Врут, – убежденно качнул головой доктор, тот, что был постарше. – И, знаете, вот вы сказали про цвет куртки, и мне вспомнилось…

Доктор не мог сказать, кого он видел в этой куртке.

– Не помню, – развел он руками.

И не помнил, как выглядела женщина. Не до того ему, чтобы в посетителей вглядываться. Но яркую куртку помнил.