— Замкнутый круг, — заметил Карелла.

— Именно, — ответил Хоуп. — Ненавижу загадки. А вы?

— Как ни странно, я тоже.

— Тогда почему стали полицейским?

— Просто хотел быть одним из хороших парней. Хотя, если честно, в работе полицейского не так уж много загадок.

— Разве? Ну а как вы расцениваете тогда тот факт, что женщину застрелили из того же пистолета, что принадлежал покойному, с которым она была хорошо знакома?

— Как два отдельных убийства, которые следует раскрыть. Вам следовало бы помнить, мистер Хоуп…

— Называйте меня просто Мэтью.

— Ну а вы тогда меня — Стив.

— Заметано.

— Вам следовало бы помнить, Мэтью, что в работе полицейского существуют только преступления и люди, которые их совершили. Кто-то убил Коррингтона, потом кто-то убил эту девушку Шварц. Орудие убийства может быть связующим звеном, а может и не быть. Если это «парабеллум» Коррингтона, тогда можно ухватиться за ниточку. Но вся штука в том, что самого-то пистолета у нас нет. Есть только калибр и марка. Да таких стволов гуляет по Америке миллионы!

— Вот в этом-то и заключается загадка.

— Не думаю. Лично я вижу тут два преступления, и только.

— Ну тогда, пока они не раскрыты, две загадки.

— А также лицо или лица, совершившие эти преступления.

— Уверен, стоит только найти мотив и…

— Но мы можем так никогда и не найти его, Мэтью. Мы можем даже схватить преступника. Но это вовсе не означает, что нам станут известны действительные мотивы. Они ведомы лишь лицу или лицам, совершившим эти преступления. Повторяю: одному лицу или целой группе лиц. Как знать…

— Скорее всего, тут замешано несколько человек.

— Ну, пусть будет несколько. Но если вы будете подходить к этому, как к некой загадке, то непременно сядете в лужу. Как тот лакей, что залез в кладовую и думал, что дядюшка Арчибальд находится в это время в оранжерее, а тетушка Агата — в саду. Все это не имеет ни малейшего отношения к реальности, Мэтью.

— По мне, так все это действительно не имеет отношения к реальности, Стив.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я адвокат. И сам не понимаю, как получилось, что вдруг оказался втянутым в это дерьмо!

— Может, вам захотелось, чтоб люди вас возненавидели? — заметил Карелла.

— Все люди, по большей части, ненавидят законников, тут вы правы.

Похоже, он окончательно пал духом. Возможно, причиной тому дождь, подумал Карелла. А может, тот факт, что дело зашло в тупик. Безвыходность, темные проулки, ведущие в никуда, все это самым отрицательным образом сказывается на настроении. Как бы там ни было, но Карелле захотелось подбодрить и утешить его. Угостить кружечкой пива, сказать, что все уладится, утрясется, все будет хорошо, и на твоей улице снова засияет солнце, разве не так?

— А знаете, почему люди ненавидят адвокатов? — спросил Хоуп.

— Почему?

— Потому, что мы чертовски дорого дерем.

— Нет, нет…

— Да. Чьи еще, черт возьми, услуги стоят триста-четыреста баксов в час? Вот за это нас и ненавидят.

— Копов тоже, — сказал Карелла.

— Нет, как правило, люди любят копов.

— А знаете, за что люди ненавидят копов?

— Люди любят копов.

— Нет, ненавидят. Потому что мы арестовываем их за превышение скорости.